Сталин и КПГ в преддверии гитлеровской диктатуры (1929—1933 гг.)

Говорилось также, что «борьба против фашизма… немыслима без острейшей борьбы против социал-демократической партии, её руководства, являющегося решающим орудием фашизации Германии». Целям фашизма противопоставлялись свержение капитализма, установление пролетарской диктатуры, завоевание Советской Германии, что противоречило требованиям максимальной мобилизации масс, сформулированным в постановлении[20].

В 1929 — первые месяцы 1930 г., когда фашистское наступление только развёртывалось и масштабы, которые оно могло принять, были ещё неясны, среди коммунистов был распространён лозунг «Бейте фашистов, где бы вы их ни встретили!», его авторство приписывалось Г. Нейману. Но с течением времени становилось всё более очевидным, что одними стычками ощутимых результатов в борьбе с фашизмом не добиться (это получило выражение и в постановлении ЦК КПГ от 4 июня 1930 г.). Тем более характерно, что именно Нейману партия доверила честь представлять её на ⅩⅥ съезде ВКП(б), где он в своём выступлении коснулся и данного сюжета. Но вначале остановимся на докладе на этом съезде секретаря ЦК ВКП(б) Молотова, отчитывавшегося о деятельности делегации ВКП(б) в ИККИ: он ополчился на «правых» и «примиренцев» за то, что они пытались отрицать перерождение социал-фашизма. В качестве «криминала» Молотов привёл заявление лидера германских «примиренцев» Г. Эверта, направленное ⅩⅡ съезду КПГ: «Не по-марксистски называть все меры угнетения буржуазного государства по отношению к пролетариату фашизмом и всякое участие социал-демократии в таких мерах угнетения — социал-фашизмом». Эти здравые суждения вызвали у Молотова негодование. Он выдвинул тезис: «Борьба с социал-фашизмом неразрывно связана с борьбой против фашизма»[21].

Речь Неймана продемонстрировала единомыслие с руководящими деятелями ВКП(б). Он заявил, в частности: «Мы не должны видеть главную опасность фашизма только в лице фашистских боевых организаций типа национал-социалистов… Фашизация государства, как т. Молотов совершенно правильно указал в своём докладе, идёт одновременно сверху, идёт со стороны буржуазной государственной власти». Нейман подверг даже критике взгляды, представленные Меркером, и отметил, что, «конечно, это ведёт к изоляции нас от рабочих масс». Он обрушился на «правых» — Бухарина и «своих», вспомнив в этой связи о «тяжёлых потрясениях, пережитых нашей партией в 1928 г.». Нейман сказал, в частности, что тогда «правопримиренческое крыло в нашей партии, имея громадное большинство внутри ЦК, на несколько дней одержало верх». Но, продолжал он, «в самые тяжёлые дни в истории нашей партии ЦК ВКП(б), и особенно т. Сталин лично, оказали нашей партии величайшую помощь, громаднейшую поддержку»[22]. Речь идёт здесь об известном «деле Витторфа», и «великодушная» помощь Сталина руководящей группе КПГ, против которой выступило большинство ЦК, не была ею забыта, что сыграло не последнюю роль в дальнейшем ходе событий.

Середина июля 1930 г., т. е. дни, непосредственно последовавшие за съездом ВКП(б), стали одной из кульминаций политической жизни Германии тех лет. В результате конфликта, вызванного отказом рейхстага утвердить чрезвычайный декрет, введённый Брюнингом при помощи диктаторского 48‑го параграфа конституции, президент Гинденбург распустил парламент, и на 14 сентября были назначены новые выборы. Они проходили в обстановке небывалой активности гитлеровцев с их изощрённой национальной и социальной демагогией, имевшей немалый успех. С большой энергией выступала в ходе предвыборной кампании и КПГ, чему способствовало обнародование партией «Программы национального и социального освобождения немецкого народа», остриё которой было направлено против демагогии фашистов.

Однако и эта программа была не свободна от ошибок. Один из руководителей КПГ В. Пик позднее писал об этом так: «Ей был присущ тот недостаток, что она не выдвигала в должной степени на передний план насущные вопросы защиты политических прав народных масс… Кроме того, огонь удара был направлен равномерно против нацистов и против социал-демократов, хотя фашистская опасность была уже чрезвычайно остра»[23]. Более резкую оценку указанной программе дал Г. Димитров в докладе на Ⅶ конгрессе Коминтерна: «Наши товарищи в Германии… запоздали с программой социального и национального освобождения, а когда выставили её, то не сумели применить её к конкретным потребностям и уровню масс, не сумели даже широко популяризировать её в массах»[24].

Между тем нужда в разоблачении нацистской идеологии (но не примитивном, упрощённом, к чему часто сводилось дело) была очень велика. В циркуляре ЦК КПГ от 17 июля говорилось: «Значение идеологической борьбы против фашизма, при одновременной организации революционными рабочими обороны от фашистского террора, во многом ещё не находит у партийных организаций правильного понимания»[25]. В предвыборных лозунгах партии доминировало всё то же противопоставление грозящей фашистской диктатуре — диктатуры пролетариата, что суживало их действенность.