Сталин и НКВД

17 января 1938 года Сталин направляет указание Ежову о необходимости изменения направления работы. «1. Линия эсеров (левых и правых вместе) не размотана… Нужно иметь в виду, что эсеров в нашей армии и вне нашей армии сохранилось у нас немало. Есть у НКВД учет эсеров («бывших») в армии? Я бы хотел получить его и поскорее. Есть у НКВД учет «бывш.» эсеров вне армии (в гражданских учреждениях)? Я бы хотел также получить его недели через 2–3…

4. Сообщаю для ориентировки, что в свое время эсеры были очень сильны в Саратове, Тамбове, на Украине, в армии (комсостав), в Ташкенте и вообще в Средней Азии, на Бакинских электростанциях, где они и теперь сидят и вредят в нефтепромышленности.

Нужно действовать поживее и потолковее».

Этот документ часто цитируется исследователями с двух точек зрения. Во-первых, говориться о новом витке репрессий против командного состава РККА (бывших эсеров или тех, кого подозревали в этом). Действительно, были арестованы командарм 1-го ранга, командующий Белорусским округом И.П. Белов, командарм 2-го ранга, командующий Ленинградским округом П.Е. Дыбенко, комкор И.К. Грязнов, командующий Среднеазиатским военным округом, командарм 2-го ранга М.К. Левандовский, командующий Приморской группой войск Особой Краснознаменной Дальневосточной армии и др. Судя по диаграмме № 4, аресты военных, которые осуществлял центральный аппарат НКВД в январе 1938 г., превосходили по размаху «дело Тухачевского». Во-вторых, о новом витке репрессий против бывших эсеров, который сразу отразился на ходе «кулацкой операции».

Но в этом документе есть еще одна очень интересная приписка, которая пока не анализировалась исследователями. Вождь пишет, что «очень важная задача: укрепить области ДВК новыми чекистскими силами со стороны. Это гораздо важнее, чем укрепление областей Казахстана, которое можно сделать в следующую очередь.

О чем это говорит вождь? Проще всего с вопросом «укрепления НКВД Казахстана» — 20 января 1938 г. там появился новый нарком Станислав Реденс. Возможно, что Сталин не считал это первоочередным кадровым решением, хотя, конечно, такое назначение не могло пройти без его санкции. Интереснее другое: кого именно предлагает менять Сталин в ДВК и на кого?

Здесь нас ждут сюрпризы. НИ ОДНО КАДРОВОЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЕ, предпринятое между январем и маем 1938 года, не может быть понято, как реализация сталинского указания «укрепить области ДВК новыми чекистскими силами со стороны». Весной 1938 года действительно прошли некоторые новые назначения, но все они были внутри УНКВД ДВК. Вряд ли вождь говорил о ротации на уровне начальников отделов управлений: получается, Ежов не выполнил прямое указание Сталина? Тянул с реализацией «очень важной задачи» четыре месяца? С другой стороны — почему вообще возник вопрос о необходимости «укрепить Дальний Восток»? Разве руководитель УНКВД Дальневосточного края Г.С. Люшков не справляется? Что конкретно происходило на Дальнем Востоке, мы разберем позже, а что знали и думали в Москве?

В Центре сомнения в лояльности Люшкова возникали регулярно. Павлюков приводил четыре случая, но их могло быть (и видимо было) больше.

Летом 1937 года на Люшкова дал показания бывший заместитель Ягоды Г.Е. Прокофьев, но при корректировке протокола его допроса соответствующий фрагмент был из текста исключен.

В начале июля 1937 г., еще до назначения Люшкова начальником УНКВД ДВК, из НКВД Грузии прислали показания бывшего наркома внутренних дел Закавказской федерации Т.И. Лордкипанидзе, в которых Люшков и некоторые другие видные чекисты обвинялись в принадлежности к контрреволюционной организации, созданной Ягодой. О материалах, полученных из Грузии, Ежов Сталину докладывать не стал, а распорядился, чтобы Фриновский допросил в соответствующем ключе Ягоду и добился опровержения показаний Лордкипанидзе. Допрашивая Ягоду, Фриновский дал понять, что от него требуется, и тот заявил о непричастности Люшкова к заговору (так же, как и других упоминаемых Лордкипанидзе лиц).

В начале 1938 года получены показания на него от бывшего начальника Контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД Л.Г. Миронова и от арестованного во Владивостоке брата заместителя начальника Главного управления рабоче-крестьянской милиции Н.М. Быстрых.

Весной 1938 г. маршал Блюхер поставил вопрос о политическом недоверии в Люшкову.