Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах

Если к этому еще добавить, что в 1946-1947 годах Сталин был только формальным наркомом Вооруженных Сил, а фактически все дела вершил Булганин, имевший явное пристрастие к сухопутным силам и который не мог подняться на объективную точку зрения, то сложившаяся ситуация станет еще более ясной. В январе 1947 года я был переведен на другую работу. И если раньше можно было говорить, что я являюсь тормозом в новой организации, то теперь представилась полная возможность наладить организацию и установить взаимоотношения так, как ему нравилось. Я же только со стороны наблюдал за этой организацией и, к сожалению, убеждался в том, что, кроме принижения роли и значения флота в системе Вооруженных Сил, ничего нового не происходило. С горечью я узнавал, как стремительно урезаются все наши заявки на деньги, корабли и технику и как сокращаются даже те кредиты, которые уже были утверждены».

И в данном случае все аргументы Н.Г. Кузнецова не вызывают никаких сомнений. Да, новая реформа внесла определенную неразбериху в вертикали и горизонтали служебных взаимоотношений. Многое, что еще вчера ГМШ решал легко и просто, теперь надо было протаскивать через не слишком дружеские армейские инстанции. В тоже время было очевидно, что сложившаяся ситуация временная. Что касается Главнокомандующего ВМС, то от него в данном случае требовались мудрость, дипломатичность и умение выстраивать отношения даже с теми, кто тебе лично не симпатичен. Это у Наркома был только один начальник - Сталин, у Главкома ВМС их было гораздо больше.

Следует признать, что помимо личных обид Н.Г. Кузнецова, понижение статуса самым серьезным образом сказалось на решении финансовых вопросов. Именно отстранения от самостоятельного решения финансовых вопросов, судя по мемуарам, и было наиболее болезненно воспринято Н.Г. Кузнецовым. Если раньше у Наркомата ВМФ была собственная строка бюджета в Госплане СССР, на которую никто никогда не мог покуситься, то теперь ВМС получали лишь долю от финансового «пирога» министерства Вооруженных Сил, т. е. то, что выделил министр и ни копейкой больше. При этом министр мог. В зависимости от ситуации, перенаправлять финансовые потоки от ВМС Особенно это касалось реализации планов кораблестроительной программы. Если раньше Н.Г. Кузнецов мог на равных общаться и решать вопросы с Наркомом судостроительной промышленности, а в случае серьезных разногласий жаловаться на него Сталину, то теперь он должен был записываться на прием к министру судостроения и ждать вызова в приемной, да и то, если этот визит одобрит свой министр. О жалобах на промышленность Сталину также пришлось сразу забыть, так как жаловаться отныне Кузнецов мог только своему непосредственному начальнику - министру Вооруженных Сил. На практике фактически добавились сразу две инстанции - министр Вооруженных Сил, а также утвержденный заместитель начальника Генерального штаба по ВМС в адмиральском звании.

Мы уже говорили выше, что с самого начала Сталин учил и воспитывал своего любимца работать только по строго определенной схеме. Схема была проста: Кузнецов напрямую решал все важные вопросы напрямую со Сталиным. Только Сталин определял размер финансирования ВМФ и проекты будущих кораблей, состав флотов и ближайших помощников Наркома. Надо отдать должное Кузнецову - в данной схеме взаимоотношений он достаточно быстро освоился и неплохо справлялся со своими обязанностями. Но в 1946 году схема была резко изменена. Теперь вместо личного общения со Сталиным, Главкому ВМС надо было самому «пробивать» решение многих вопросов, «вырывать» у армейцев объемы финансирования, искать лоббистов, вступать в некие негласные союзы и группировки, идти на компромиссы, как с промышленностью, так и с теми же армейцами. Это были совершенно другие правила игры, которых Кузнецов не знал. Очутившись без личной поддержки Сталина, без личного доступа к вождю, он совершенно растерялся, не понимая, по его собственному выражению, как «варится кухня». То, что для других военных чиновников давным-давно являлось азами их повседневной деятельности, было для Кузнецова просто дико. Он рвался в Сталину -его не пускали, он. по старинке, пытался говорить с партнерами языком ультиматума - от него отшатывались. В результате он терял единомышленников и никакие дела не решались. Трудно сказать, понимал ли Сталин ситуацию, в которую попал Кузнецов. Если понимал, то почему-то не помог. Если не понимал, значит переоценил психологические возможности своего подчиненного.