Сталин и заговор генералов

Армии является одной из блестящих страниц не только ее истории, но и вообще мировой военной истории... Только, походы революционных армий первой Французской республики, и то в значительно меньшем размере, напоминают собой нечто подобное. Русская революция постепенно превращалась в мировую, уже теперь значительно превысила и своим размахом, и масштабами совершающихся событий некогда величайшую из революций — первую Французскую революцию»¹. Начальник же штаба Западного фронта полковник Генерального штаба М.Батор-ский совершенно определенно утверждал: «Чем объяснить победы Наполеона, как не революционным духом!.. Время лишь меняет лозунги и стимулы самой борьбы»^{749 750 751}. «Будем учиться у Наполеона искусству вести «революционную войну», — призывал другой офицер-генштабист старой армии¹. Генерал А.Свечин утверждал, что «многие историки видят в бонапартизме необходимое, заключительное звено всякой глубоко всколыхнувшей народные массы революции»^{752 753}.

Таким образом, можно считать, что для бывших кадровых офицеров-генштабистов, генералов, активно сотрудничавших с советской властью и большевиками в составе РККА, взгляды и способы действий, слава Тухачевского, выросшие из «революционной наступательной войны», воспринимались как своеобразное рождение в России «наполеоновской традиции». Бонапарт считался духовным и идейным наставником сторонников «революционной войны». Поэтому, коща Троцкий, критически относясь к стратегическим взглядам Тухачевского и его единомышленников, утверждал, что «бонапартизм вырос из революционной войны»⁰, он не только присоединялся к мнению старых генштабистов. Хотя его и их отношения к «бонапартизму» были диаметрально противоположны, в своих суждениях они, как и Троцкий, фактически отталкивались от Марксовой оценки и характеристики Наполеона Бонапарта.

Таким образом, часть «военспецов», как видно, весьма активно поддерживала Тухачевского. Она восхищалась им и ожидала увидеть «русского Бонапарта», который рано или поздно при благоприятных условиях станет душеприказчиком и наследником большевистской революции. Доктрина Тухачевского «революции извне», или «коммунистического империализма», формулировалась в редко произносимом, но постоянно мыслимом понятии «бонапартизм» со всеми вытекающими отсюда представлениями и отношениями к «внешнему миру» как объекту военной экспансии, исходя из геополитических интересов России.

Взгляды М.Тухачевского на «революционную войну» и его отношение к «внешнему (значит, буржуазному и враждебному) миру» нашли горячий, эмоциональный отклик у молодых «крас-комов-генштабистов». Вскоре после появления книги Тухачевского «Война классов» (1921 г.) в «Вестнике военно-научного общества при Военной академии» была напечатана восторженная рецензия на эту книгу слушателя Академии, руководителя группы слушателей К.Соколова¹.

...Самая ранняя по времени информация о поездке М.Тухачевского с секретной миссией в Германию содержится в дневнике генерала А. фон Лампе, который отметил 22 октября 1922 г.: «У меня есть слухи, что под фамилией Скорина в Берлине Тухачевский, — не могу пока проверить и использовать»^{754 755 756}. Вполне возможно, что Тухачевский действительно ездил в Германию в это время в составе советской военной миссии во главе с начальником ГУВУЗ РККА Д.Петровским для осмотра германских общевойсковых школ'¹.

С 15 по 29 марта 1923 г. Тухачевский в сопровождении А.Виноградова, П.Дилакторского, В.Солодухина вновь находился с секретной миссией в Берлине⁷⁵⁷. В обстановке развернувшегося с января 1923 г. Рурского кризиса поездка Тухачевского была организована Штабом РККА, очевидно, в ответ на визит большой группы представителей рейхсвера в Москву во главе с начальником Генштаба рейхсвера генералом О.Хассе, ведшей 22—28 февраля 1923 г. переговоры с высшим руководством Красной Армии (Э.Склянский, П.Лебедев, Б.Шапошников, Г.Чичерин, А.Розенгольц и др.)¹. На этих переговорах обсуждались, в сущности, два основных вопроса: 1) о поставках вооружения немецкой стороной для Красной Армии, в чем прежде всего было заинтересовано руководство РККА; 2) о совместных боевых операциях рейхсвера и Красной Армии против Польши, в чем наибольший интерес проявляла германская сторона. Переговоры не достигли ожидаемых результатов. Как выразился Чичерин, «гора родила мышь»^{758 759}. Однако вопрос о военной помощи Германии со стороны СССР в форме вооруженного содействия Красной Армии в это время весьма волновал германское руководство. Ранцау в начале марта 1923 г. вновь поставил вопрос перед Чичериным: поможет ли Советская Россия Германии в ее борьбе против Франции, если Польша не предпримет против Германии никаких активных действий. Г.Чичерин заверил лишь в том, что Россия не будет договариваться с Францией за счет Германии. Камнем преткновения оказывался вопрос о поставках со стороны Германии вооружения в РККА⁷⁶⁰. Очевидно, именно этой ситуацией и было обусловлено направление «группы Тухачевского» в Берлин 15—29 марта 1923 г.