Сталин и заговор генералов

Красная Армия обнаружила на одесских маневрах неготовность к войне. Германский консул в Киеве писал 17 сентября, передавая сообщение о теплом приеме, оказанном офицерам, и дал краткое изложение немецких впечатлений. «Русская армия еще не готова, — писал он. — Высшее командование полагает, в чем наше командование никогда не сомневалось, что армия будет боеготова через три года»¹. По мнению германских специалистов от 6 июля 1928 г., Красная Армия могла бы ответить на нападение Польши, ио вряд ли она была бы в состоянии предпринять наступательные операции в каком-либо масштабе в настоящий момент^{1097 1098 1099}. Полковник Миттельбергер, посетивший Москву в марте 1928 г., отметил в качестве серьезного недостатка Красной Армии отсутствие достаточно подготовленного комсостава, «несмотря на то, что значительную роль еще играли офицеры бывшей императорской армии»¹.

Так называемая «военная тревога» 1926—1927 гг., едва не прорвавшаяся новой войной на советско-польской границе, обнаружила неготовность Красной Армии к серьезному военному конфликту. Об этом уже говорилось ранее достаточно подробно. Перед политическим и военным руководством СССР к октябрю—ноябрю 1927 г. встал один главный вопрос — во что бы то ни стало не допустить войны (а ситуация была чревата ею не только на польской границе, ио и иа Дальнем Востоке, и с Великобританией). Мне представляется, что именно с этой целью решено было использовать старые Офицерские связи Тухачевского и его гвардейское прошлое.

В военных кругах русской белой эмиграции в связи с «делом Тухачевского» и развернувшимися в СССР с 1937 г. массовыми репрессиями высшего и старшего комсостава Красной Армии выдвинута была своя версия причин и смысла этого «дела». По свидетельству И.Гессена, «иа юбилейном вечере Корниловского полка (19 сентября 1937 г. — С.М.) генерал Деникин в приветственной речи между прочим сказал, что «теперь (т.е. после раскрытия заговора и расстрела военачальников) нет больше оснований скрывать, что Тухачевский встречался в Париже с Кутеповым»⁴. Эта информация была подтверждена в газете «Возрождение» (5 ноября 1937 г.)⁵. «Деникин на собрании корниловцев 19 сентября 1937 г. сказал, — сообщалось в газете, — что теперь уже об этом можно говорить, что генерал Кутепов находился в сношениях с Тухачевским и со служащим у большевиков генералом Потаповым. Когда генерал Потапов приезжал в Париж, генерал Кутепов виделся с ним и даже представил его великому князю Николаю Николаевичу. Генерал Деникин, однако, добавил, что, как выяснилось впоследствии, и Тухачевский, и Потапов действовали с ведома большевиков и, таким образом, были лишь представителями очередного треста. Как бы то ни было, сомневаться в том, что некоторые красные генералы имели тенденцию войти в общение с белыми, не приходится»¹.

Встреча эта имела место, скорее всего, не позднее декабря 1927 г. Косвенными доводами в пользу такой ориентировочной датировки можно считать и неожиданное оживление всевозможных слухов вокруг фигуры Тухачевского, и особое к ней внимание. Так, в январе 1928 г. в Париже вышла небольшая книга П.Фервака «Михаил Тухачевский — вождь Красной Армии»^{1100 1101}. Она по своему содержанию совершенно очевидно выполняла главную задачу — дать ответ заинтересованным политическим и военным кругам, прежде всего французским, равно как и французской общественности, на вопрос: кто такой и что такое М.Тухачевский? Тоща же начали распространяться слухи о намерении Тухачевского совершить военный переворот'¹, а 21 марта 1928 г. в газете «Возрождение» в Париже появились получившие широкую известность в эмиграции деникинские «письма» к анонимному «красному командиру»¹. Они, как мне кажется, позволяют получить некоторые представления о содержании переговоров М.Тухачевского с А.Кутеповым.

Вступая в переговоры с «красным командиром», А.Деникин писал: «Я совершенно согласен с Вами, что над Россией нависли грозовые тучи со всех сторон... Теперь уже открыто говорят о разделе России»^{1102 1103}. Генерал оправдывал службу военспецов старой армии в Красной Армии их патриотическими мотивами. Шокируя многих своих читателей и прежних соратников, он при этом утверждал, что необходимо в случае войны поддержать Красную Армию, которая должна выступить на защиту родных очагов. Совершенно необычным и новым в предлагавшейся генералом политической тактике антибольшевистских сил русской эмиграции был призыв использовать в дальнейшем эту армию для свержения «коммунистической власти»'¹.