Сталин и заговор генералов

Возможно, никаких «писем красного командира» не было. Это был публицистический прием, позволяющий выразить собственную политическую позицию в отношении определенных политических сил. Такую позицию выражал пользовавшийся достаточно большим авторитетом в эмиграции генерал А.Деникин. Это была его политическая позиция по отношению к Красной Армии, которую генерал представил как вооруженную салу, возглавляемую бывшими офицерами старой русской армии и как (возможно, именно в салу этого) воалощение «национально-патриотических сал» в СССР. Это вполне мог быть ответ «анонимному» для подавляющего большинства эмигрантов, но вполне определенному для Деникина «красному командиру» — Тухачевскому. Это был ответ генерала Кутепова, председателя РОВС, «вождя» бывшей Белой армии «вождю» Красной Армии Тухачевскому. Это могло быть неведомо большинству читателей «Возрождения», но он был понятен Тухачевскому, тем, кто его направал, и это был своего рода призыв к бывшим белым офицерам, призыв их бывшего главнокомандующего генерала А.Деникина. Из всего сказанного можно в общих чертах представить предмет переговоров между А.Кутеповым и М.Тухачевским.

Тухачевский должен был «разыграть национально-патриотическую карту» в контексте уже сложившегося за рубежом мнения о «националистическом» настрое комсостава РККА. Все это должно было выглядеть как действия военной элиты во главе с Тухачевским, рядом с которой — «национально настроенные» высокопоставленные большевики, готовые поддержать военный переворот. Этот переворот должен будет привести к «национальной диктатуре» в России во главе с Тухачевским. Именно тоща и появилась политическая «формула Деникина» о «двойной задаче Красной Армии», которой он придерживался и в 1938 году: сначала Красная Армия разгромит внешнего врага, а затем свергнет большевистскую власть. Логика убеждений, обращенная к руководству РОВС, была такова: как русские патриоты помогите Красной Армии. Не принимайте участия в интервенции против СССР, уговорите французское, английское, польское руководство воздержаться от вооруженного конфликта с СССР. В случае же войны с оружием руках выступите против врагов России. Одолев врага, Тухачевский при поддержке «национал-большевиков» совершит переворот, свергает коммунистический режим и установит «национально-военную диктатуру» в стране¹. Доводы Тухачевского казались простыми, разумными, естественными в его устах: настоящие белые — патриоты. Если это так, то белые за рубежом и патриоты в Красной Армии вполне могут объединить свои усилия на «политической платформе» — защиты России от внешнего врага и установления в ней «национальной» военной диктатуры^{1104 1105}.

Однако позиция А. Деникина и А. Кутепова была категорически отвергнута председателем РОВС-и главнокомандующим

Русской армией П.Врангелем. «В печати в последнее время появилась переписка между Красным Офицером и генералом Деникиным и ряд статей, вызванных этой перепиской, — заявлял в своем приказе по армии 7 апреля 1928 г. генерал Врангель. — Главнокомандующий относится самым несочувственным образом к опубликованию этой переписки. ...Генерал Врангель находит, что сношения с представителями Армии, верно служащей власти, поработившей нашу Родину и удушающей русский народ, недопустимо и напоминает «братание» на фронте, которое наблюдалось в ужасные дни 1917 года. Опубликование упомянутой переписки вредно еще и потому, что в конечном результате она может посеять в умах сомнение в значении и смысле белой борьбы»¹. Таким образом, готовность вести переговоры и склонность оказать содействие Тухачевскому со стороны Кутепова^{1106 1107} и Деникина по воле Врангеля как старшего начальника Русской армии белые, РОВС вынуждены были отказать Красной Армии в своей поддержке.

На первый взгляд, «миссия Тухачевского» окончилась неудачей, и главным препятствием ее успеху оказался главком Русской армии и председатель РОВС генерал Врангель. Не исключено, что само появление «ответа» генерала Деникина на «письма Красного Командира (или Красного Офицера)» в газете «Возрождение» 21 марта 1928 г. было уже следствием отказа

П.Врангеля поддержать позицию А.Кутепова. Это был способ выражения «белого» мнения, оппозиционного врангелевскому. Кутепов в силу дисциплинарного порядка сделать это не мог. Деникин, официально не являвшийся членом РОВС, в этом тане был вполне свободен.