Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Сразу же главной базе был дан сигнал «Большой сбор». И город огласился ревом сирен, сигнальными выстрелами батарей. Заговорили рупоры городской радиотрансляционной сети, передавая сигналы тревоги. На улицах появились моряки, они бежали к своим кораблям».

Сначала о бегущих по улице моряках. Это как понимать, если Черноморский флот находился в состоянии повышенной боевой готовности? Экипажи боевых кораблей, запросто, гуляют в увольнительных по городу? На Балтике такого безобразия и то, вроде бы, не было. Теперь по поводу действий начальника штаба флота. Это куда же он со своего дежурства-то, «намылился»? Наверное, забыл отключить дома электронагревательный прибор. К тому же «младшего брата» покрывает сам Кузнецов, уверяя читателя, что Елисеев, будто бы, вскоре вернулся «меньше, чем через два часа». Как это соотнести с предупреждением самого Елисеева, что отлучится «на несколько минут»? Порядочки, однако, были на флоте.

Кузнецову, видимо, не совсем комфортно покрывать своих адмиралов, поэтому передает слово одному из «участников» ночного бдения. Пусть сам «отдувается».

«Вот что пишет в своих воспоминаниях адмирал И.Д.Елисеев:

«Учитывая тревожную обстановку, мы договорились, чтобы в штабе флота ночью обязательно присутствовал кто-нибудь из старших начальников, облеченный правом в случае необходимости принимать ответственные решения. В ночь на 22 июня на такое дежурство заступил я, начальник штаба. Такова уж традиция на флоте: самым ответственным считается дежурство с субботы на воскресенье».

Договорились, это как? Тянули на спичках, что ли? Или все втроем, Кулаков и Октябрьский придачу, устроили считалочку? Как могли убыть домой все трое из командования флота, когда с минуты на минуту должна была быть объявлена полная боевая готовность флота, как уверял нас Кузнецов? Ведь со дна на день ожидалась война. По зарубежному радио вовсю уже трубят о начале войны Германии с Россией, так как Гитлер уже выступил по германскому радио. Да, сам начальник разведотдела флота полковник Д.Б.Намгаладзе (замечательный, кстати, человек) предупредил о передачи по английскому радио, в которой сказано о начале войны Германии с Советским Союзом. Впрочем, вполне возможно, что был перехват и немецкого радио. А в штабе Черноморского флота считают ответственным дежурство с субботы 21-го на воскресенье 22-го июня, так как это, видите ли флотская традиция. Думается, что Октябрьский, как командующий, приказал Елисееву остаться в штабе флота и ожидать, как упомянутый выше «товарищ Бывалов», срочную телеграмму из Москвы.

Но, тому, тоже жизнь дорога (объясню позже, в чем суть), и он перепоручает свое дело дежурному по штабу капитану 2 ранга Рыбалко.

«В 01.03 поступила телеграмма из Москвы. Через две минуты она уже лежала у меня на столе. Вскоре телеграмма была вручена прибывшему командующему флотом. Это был приказ Наркома ВМФ о переводе флота на оперативную готовность № 1. Немедленно привели в действие заранее отработанную систему оповещения. Предусматривалось два способа вызова личного состава: через оповестителей (скрытно) и по тревоге. Сначала я приказал использовать первый способ. Но в штаб стали поступать сообщения, что переход на повышенную готовность осуществляется недостаточно быстро. Тогда я приказал сыграть базовую тревогу.

Оперативная готовность № 1 была объявлена по флоту в 01:15 22 июня 1941 года».

Так как, Елисеев был назначен старшим по штабу, то ему было не отвертеться от ответственности, даже, находясь дома. Пришла шифрованная телеграмма из Москвы. Кто за старшего? — Елисеев! Так как именно ему (на спичках?) и было приказание оставаться в штабе. Все всё знали. На машине офицер-шифровальщик не повезет же шифровой журнал на подпись Елисееву домой. Телеграмму принял Рыбалко, указав в Журнале, что телеграмму принял именно он. Доложил о телеграмме начальнику штаба домой. Так как в телеграмме, как мы знаем, были общие слова, то ознакомившись с посланием от Алафузова, Елисеев успокоился, но, как и положено по службе, доложил по телефону командующему Октябрьскому. А может это, опять, сделал Рыбалко, зачитавший по телефону командующему флотом, эту филькину грамоту из Москвы.

И мы, с вами читатель, теперь тоже знаем, что в той телеграмме из Главного морского штаба, ни слова не было сказано о приведении флота в полную боевую готовность. Так общие рассуждения, типа не поддаваться панике, не более. И что, после этого, Октябрьский или Елисеев, будут, как Головко на Севере, спорить с Москвой? Да ни за что на свете! Тем более что, ни о какой боевой подготовке, там речи не было. Помните, Грищенко приводил Директиву по Балтике подписанную Трибуцем? Так, сотрясение воздуха. Поэтому и здесь, в Севастополе, никакой полной боевой готовности, в ту ночь, на Черноморском флоте, не было. Хотите в этом убедиться?