Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины

Сначала своими воспоминаниями поделится с нами бывший в ту пору командиром крейсера «Червона Украина» из состава Черноморского флота, Николай Ефремович Басистый. Он, конечно, будет нас убеждать в обратном, дескать, была сначала повышенная боевая готовность, а когда наступила ночь, так сразу все перешли на полную, но будет делать это так неуклюже, что поневоле засомневаешься в искренности его сообщения.

«Пятеро суток «Червона Украина» то вместе с эскадрой, то вдалеке от нее бороздила Черное море при ярком свете солнца и темными южными ночами. Грохотали залпы ее главного калибра, стреляли зенитные пушки.

Порядком уставшие, невыспавшиеся, 19 июня мы вернулись в Севастополь…».

Ну, адмиралы, практически старались друг друга не подводить, по части написания мемуаров. Примерно, так же как и у Кулакова из предыдущей главы. Пишет, что вернулись в Севастополь с учений за несколько дней до войны. Пусть будет так. Теперь почитаем, дальше, как товарищ Басистый «уверенно» вспоминал про войну.

«Наступило 21 июня.Суббота. День большой приборки. По корабельным коридорам и палубам не пройти. Все моется, всюду наводятся чистота и блеск.

Вымыв крейсер, как говорится, от клотика до киля, краснофлотцы и старшины занялись своими делами. Работала корабельная баня. На бельевых леерах, протянутых над палубой, колыхались на легком ветерке выстиранные добела парусиновые рубахи и штаны».

Как же не понять прочитанное. Самая, что ни наесть повышенная боевая готовность, даже выстиранные рубахи на ветру. А действительно, что может подумать читатель? Что на боевую готовность это, что-то не похоже? Явно, непорядок. Сейчас этот недостаток в мемуарах будет устранен.

«В моей каюте собрались командиры боевых частей. Подсчитываем, сколько и каких запасов принял крейсер. За те два дня, которые прошли после учения, у борта корабля побывали баржи с топливом, водой, боеприпасами, продовольствием. Мы пополнили все запасы, порядком израсходованные в учебных боях, и были готовы к новым походам…».

Не помнилось также, чтобы когда-нибудь по окончании столь больших учений оставалась оперативная готовность номер два. А такая готовность, безусловно повышенная по сравнению с повседневной, была объявлена всему флоту.

Сейчас, желая показать свою прозорливость, можно было бы говорить, что в те дни чувствовал себя тревожно, ждал чего-то серьезного. Но, признаться, никакой особой тревоги не испытывал».

А чего волноваться-то? Советский флот в данной акватории Черного моря на две головы был сильнее всех вместе взятых государств по побережью.

«О войне, конечно, думалось. К нам в Севастополь приезжали лекторы из Москвы. Один из них недвусмысленно дал понять, что нельзя полностью верить в договор о ненападении, заключенный с гитлеровской Германией. Мы знали, что должны повышать бдительность и держать порох сухим. Все это так. Однако я погрешил бы против истины, если бы сказал, что в субботу 21 июня видел приближение непосредственной опасности».

Лектор из Москвы им, видите ли, намекнул, что, мол, ребята, скоро что-то будет. Случайно, лектор — не начальник Главного морского штаба Исаков, который прибыл на учения?