Сталин. История и личность

Такая витиеватая кавказская образность наводит на мысль о том, что в тот период Коба видел в Ленине Шамиля на социал-демократический лад. Дальнейшие высказывания Сталина перед кремлевскими курсантами только подтверждают это предположение. Относительно первой встречи с Лениным на Таммерфорсской конференции в 1905 г. он рассказал: «Я надеялся увидеть горного орла нашей партии, великого человека, великого не только политически, но, если угодно, и физически, ибо Ленин рисовался в моем воображении в виде великана, статного и представительного. Каково же было мое разочарование, когда я увидел самого обыкновенного человека, ниже среднего роста, ничем, буквально ничем не отличающегося от обыкновенных смертных». Его разочаровало и то, что Ленин не появился, как и подобает «великому человеку», попозже, а пришел раньше и запросто беседовал «с самыми обыкновенными делегатами конференции». Лишь впоследствии он будто бы понял, что эта простота и скромность, это стремление остаться незаметным или по крайней мере не бросаться в глаза и не подчеркивать свое высокое положение представляли собой «одну из самых сильных сторон Ленина, как нового вождя новых масс, простых и обыкновенных масс, глубочайших “низов” человечества»³⁴.

Столь пристальное наблюдение за поведением Ленина в тот момент, несомненно, говорит о страстном желании молодого Джугашвили брать пример со своего героя³⁵. Ленин в глазах Джугашвили был истинным революционным руководителем, каким и ему хотелось бы стать в меру собственных способностей. На Кавказе Джугашвили прослыл «вторым Лениным», и не только потому, что настойчиво отстаивал ленинские позиции, но еще и потому, что копировал ленинский метод аргументации и стиль изложения. Арсенидзе, который в те годы хорошо знал Джугашвили, оставил следующее заслуживающее внимание свидетельство: «Он преклонялся перед Лениным, боготворил Ленина. Он жил его аргументами, его мыслями, копировал его бесподобно, настолько, что мы в насмешку называли его “левой ногой Ленина”»³⁶. Не исключено, что идентификация с Лениным повлияла на решение Джугашвили избрать партийной кличкой фамилию «Сталин». Не в пример таким революционным псевдонимам, как Троцкий, Каменев, Зиновьев и Молотов, псевдоним Сталин был созвучен конспиративной фамилии Ленин.

Преклонение Джугашвили перед Лениным нисколько не шло вразрез с его честолюбием и самолюбованием. Напротив, оно усиливало эти черты. Во-первых, Ленин был живым примером возможности достижения на поприще революционной политики высокого положения. Во-вторых, Ленин убедительно доказывал, что в этой сфере было достаточно места не только для одного гиганта. Он ведь призывал других встать рядом с ним во главе движения и разделить славу победы, а в книге «Что делать?» подробно излагал мысль о том, что социал-демократия нуждается в таких же «корифеях», которых выдвинуло из своей среды народническое движение 70-х годов XIX столетия. Для Ленина партийное членство было синонимично руководству массами. По его словам, «идеалом» социал-демократа являлся не секретарь тред-юниона, а «народный трибун», умевший откликаться на все и всякие проявления произвола и гнета, владеющий искусством конспирации, закаленный в житейских невзгодах и трудностях. Так почему бы не завоевать себе видное место рядом с горным орлом? Почему бы не стать товарищем Ленину, его правой рукой, вторым «я», Лениным II?