Сталин. Охота на «Медведя»

Ничто не выбивалось из привычного ритма жизни улицы. Китайцы-поденщики, сбившись в кружок, с азартом играли в «камень-ножницы-бумагу». Рука одного игрока, сжатая в кулак, стремительно вылетала вперед, второй выбрасывал растопыренную пятерню, а самый проворный в последний момент успевал раскрыть «бумагу» – открытую ладонь. «Ножницы» и «камень» уступали «бумаге». Мелочь, водившаяся в карманах проигравших, переходила к победителю, но там не задерживалась – мальчишка-нищий тут же отправлялся в лавку за кувшином шаосинцзю. Дешевое вино подогревало, и игра продолжалась с еще большим азартом.

Восторженный вопль игроков потонул в грохоте, пронесшейся по улице подводы. Она остановилась у грузового двора строительной конторы и перекрыла въезд. Ее хозяин соскочил на землю и исчез за дверью, двое – по виду батраки остались сидеть в подводе и, чтобы убить время, затеяли игру – в карты. Дмитрий задержал на них взгляд и насторожился. Что-то – что именно, он не мог сказать – в батраках ему не понравились, и он обратил на них внимание Николая и Павла. Они присмотрелись, и Николай согласился:

– М-да, что-то в них не то.

– Не больно на работяг похожи, – подметил Павел и, кивнув на дверь сапожной мастерской, сказал: – И сапожник что-то носа не кажет.

– Ну, с ним-то все ясно, вчера перебрал.

– Так пора уже похмелиться.

– А если пропил последние сапоги?

– Так сапожник же.

Конец пикировке Дмитрия и Павла положил сам сапожник. Он появился на пороге мастерской, проковылял к «мостовому ресторану», купил у лотошников луковицу с лепешкой и возвратился к себе. Павел потерял интерес к сапожнику и к мастерской и переключился на ремонтников. Они заметно оживились. Маленький, верткий, как обезьянка, бригадир напустился на них, рабочие взялись за кирки и принялись крошить фасад дома. Облако пыли поползло по улице и закрыло вход в аптеку.

– Чтоб у них руки отсохли! – в сердцах произнес Павел.

– Другого времени не нашли! Чтоб им… – выругался Дмитрий.

– Надо перебраться, ребята, а то поздно будет, – настаивал Николай.

– Давай, – согласился они.

Николай завел машину, проехал чуть вниз и взял вправо. С этого места просматривались дверь, окна аптеки и стоянка такси, но выпадала строительная контора.

– Коля, подай чуть вперед. Хорошо бы… – попросил Дмитрий и осекся.

Его и Павла привлек темный «опель». Он остановился у строительной конторы, и из него вышли трое. Высокий, барственного вида старик, с военной выправкой. За ним едва поспевали двое, чем-то напоминающие своими повадками хорошо выдрессированных бульдогов. Все трое скрылись за дверью.

– Этих-то зачем принесло? – задался вопросом Павел.

– Подозрительные типы, – отметил Дмитрий и пробежался взглядом по улице.

Приближалось время обеда, и у рикш с таксистами прибавилось работы. На стоянке перед харчевней не оставалось свободных мест. Опоздавшему таксисту пришлось парковаться у «мостового ресторана». Он вышел из машины, стрельнул цепким взглядом по сторонам, затем достал из кармана куртки пачку харбинских сигарет «Каска» и закурил. После нескольких затяжек на его лице появилась брезгливая гримаса. Смрад, исходивший от отвратительного нищего в летних матерчатых туфлях, грязной дабу и засаленной «монголке» – Малыша Вана, вынудил его перебраться ближе к стройконторе. Эти его перемещения, а также два трубочиста, появившиеся на крыше соседнего с аптекой здания, привлекли внимание Николая.

– Зима на носу, а они только сейчас взялись трубы чистить? – удивился он.

– М-да, странно, и почему без «ерша»? – задался вопросом Дмитрий.

– Ребята, не надо накручивать! Сейчас все решится! – отрезал Павел и нервно сглотнул. Всем своим существом он уже был там – у аптеки.

– Внимание! Выходит! – воскликнул Николай.

Взгляды Дмитрия и Павла обратились на дверь аптеки. Она распахнулась, и на улицу выскочил мальчуган. Долгое ожидание утомило непоседу, он воинственно набросился на рыжего кота, нацелившегося на шумную стайку воробьев, терзавшую кусок печеной тыквы. Вслед за ним на пороге появилась дама, за ней проглянула благодушная физиономия Люшкова. Чжао творил чудеса, избавил предателя не только от болей, но и вернул свежесть после вчерашнего загула в ресторане «Тройка». Павел напрягся, рука скользнула в карман плаща и проверила пистолет. Холод металла придал уверенности, и он, как пловец перед прыжком в воду, глубоко вдохнул и взялся за ручку дверцы.

– Мы рядом, Паша. Все будет нормально! – заверил его Дмитрий.

– Я пошел, ребята, – глухо обронил Ольшевский, ступил на тротуар и не почувствовал под собой ног. Напряжение, все это время владевшее им, исчезло. Он видел только Люшкова. Строительные леса скрыли его, и Павлу пришлось сойти на мостовую. Боковым зрением он наблюдал за рабочими, копошившимися на строительных лесах, – они не прерывали работу – и прибавил шаг. До предателя оставалось чуть больше тридцати саженей. Тот не подозревал о грозящей ему смертельной опасности и беззаботно болтал с барышней.

«Один, два, три», – мысленно отсчитывал шаги Павел и уже никого и ничего не замечал, кроме Люшкова.