Сталин. Охота на «Медведя»

В ночь на 20 сентября 1906 года Коба и еще 24 отчаянных боевика захватили на рейде Сухума пароход «Цесаревич Георгий» русского торгового общества и без потерь забрали 16 тысяч рублей золотом. У публики налетчики не взяли ни рубля. Более того, когда команда парохода доставила их с корабля на берег, Коба распорядился выдать рядовым матросам по 10 рублей на «чай». Эта его выходка, а еще больше дерзость, с которой был совершен налет, привели в ярость начальника Сухумского округа князя Левана Джандиери. Он поклялся полицейскому генералу Ширинкину захватить живым или мертвым главаря налетчиков и бросил на его поиск полицию, жандармерию, поднял в ружья казаков, полк полковника Бадера, перекрыл все дороги и горные тропы. Несколько недель на территории Абхазии шли повальные облавы и сплошной прочес местности, но они не дали результата. Коба, а вместе с ним 24 налетчика будто провалились сквозь землю. В Абхазии испокон веков было не в правилах выдавать власти отчаянных и лихих людей.

Сталин об этом не забыл. Он обернулся к Берии и спросил:

– Лаврентий, ты хорошо знаешь свою Абхазию?

– Я грузин, Иосиф Виссарионович, – первое, что нашелся ответить тот.

Сталин хмыкнул и заметил:

– Это еврею Кагановичу рассказывай, какой ты грузин. Так знаешь или нет?

– Я там родился.

– Родился? А того не знаешь, что в Абхазии, что абрек, что князь – всегда свой.

– Так то было при Лакобе и его банде. Но я их всех вычистил.

– Ошибаешься, Лаврентий, пока жив последний абхаз, там будет, где скрыться. Люшков, в отличие от тебя, этого не забыл.

– Иосиф Виссарионович, мы предусмотрим все варианты, – заверил Берия и доложил: – У нас все готово. Мы возьмем Люшкова живым. Мы выведем этого мерзавца на открытый судебный процесс, и он всему миру расскажет о преступных планах японского милитаризма.

– Будущее, говоришь? А ты что, провидец, Лаврентий?

Берия смешался, но быстро нашелся и ответил:

– Партия и вы, Иосиф Виссарионович, учтите, что будущее…

– Да оставь, ты партию в покое! – отмахнулся Сталина и с сарказмом заметил: – Лаврентий, будущим себя утешают слабоумные, прошлым – безумцы, а умные живут настоящим.

– А настоящее таково, Иосиф Виссарионович, – тут же извернулся Берия: – Мы, наконец, вырвем ядовитое жало у змеи Люшкова и надолго отобьем у японских милитаристов желание затевать теракты.

– Ладно, Лаврентий! Значит, говоришь, мышеловка вот-вот захлопнется?

– Да, Иосиф Виссарионович?

Сталин пытливо посмотрел на него и спросил:

– А сыром в твой мышеловке должен стать я?

– Почему вы?! Э-э… Двойник.

– Двойник? А ты ничего не напутаешь?

Берия дернулся, как от удара электрическим током, пенсне сползло на кончик носа, и растерянно захлопал глазами. А Сталин продолжал играть:

– Поэтому не заиграйся с двойником и хорошенько подумай над тем, с кем останешься? Эти кагановичи в тот же день тебя со света сживут.

– Т-товарищ Сталин я не мыслю своей жизни без вас, – пролепетал Берия.

– Это кому-нибудь другому говори. Своя рубашка всегда ближе к телу. Что еще у тебя?

– Все, Иосиф Виссарионович. Разрешите действовать?

– Действуй, Лаврентий, и не забывай: двойная игра всегда плохо кончается, – напомнил Сталин и на том закончил прием.

На следующий день по распоряжению Берии Деканозов с группой сотрудников центрального аппарата НКВД вылетел в Тбилиси, чтобы на месте координировать работу всех служб, вовлеченных в операцию «Капкан для «Самурая». Одновременно с этим из Москвы в Сочи отправился литерный поезд с одним единственным пассажиром, а чуть позже еще один состав.

Глава 7

15 сентября литерный поезд № 1 зеленой гусеницей вполз на пустынный полустанок в пригороде Сочи. Плотная цепь охраны взяла в сплошное кольцо прилегающую территорию. Крыши соседних со станцией зданий заняли снайперы. На дальних подступах разведчики наружного наблюдения наметанными взглядами цедили праздную публику, выискивая среди нее затаившихся террористов, диверсантов и прочий неблагонадежный антисоветский элемент. Все эти сотни напряженных глаз выискивали малейшие признаки опасности, которые могли нести угрозу бесценной жизни того, кто находился в поезде. Того, чья несокрушимая воля вела две сотни миллионов советских граждан к заветной мечте – сияющим вершинам коммунистического будущего – и заставляла в бессильной злобе скрипеть зубами ненавистников советской власти.

Ради нее они – строители новой жизни в СССР – без тени сомнения принимали на веру каждое слово партийных вождей и, надеясь, что счастье не за горами, готовы были и дальше терпеть тяжкие лишения и невзгоды, вызванные коллективизацией и индустриализаций страны. Они, одни – в слепой вере полагали, что так и надо, другие – закрывали глаза на те немыслимые страдания, выпавшие на долю сотен тысяч, усомнившихся в «курсе партии и в ее Рулевом» – заключенных ГУЛАГа, отправленных на «трудовую перековку» за колючую проволоку. То, что произошло со страной за 22 года советской власти иначе, как чудом трудно было назвать.