Сталин. Охота на «Медведя»

Так продолжалось до ноября семнадцатого, а потом все пошло прахом. Разъяренные толпы штурмовали жандармские участки и трясли картотеки осведомителей, как крыс ловили и топили в Москве-реке жандармов и их осведомителей. Замойский не стал искушать судьбу и, бросив все, бежал в Сибирь под защиту Колчака. Она оказалась недолговечной, после разгрома войск адмирала он скитался по Монголии и Китаю, пока судьба не свела его с Дулеповым. После их встречи все возвратилось на круги своя. Фотостудия Замойского в Харбине служила удобной ширмой для встреч контрразведки с агентами. На явку с одним из них – Тихим – и направлялся ротмистр.

Ясновский действовал по всем правилам конспирации, перед заходом в фотостудию проверил, нет ли за ним «хвоста», и, надвинув пониже шляпу, нырнул в подъезд, поднялся на этаж и вошел в приемную. В этот час в ней было немноголюдно. Помощник Замойского зубоскалил с двумя молоденькими барышнями – китаянками, а пожилая супружеская пара русских листала фотоальбомы, не зная, на чем остановить свой выбор.

Замойский встретил ротмистра дежурной улыбкой и предложил подождать в задней комнате. В ней для доверенных клиентов он держал особую коллекцию фотографий – порнографическую. Здесь любители «клубнички» предпочитали втайне наслаждаться этой стороной греховного таланта Марка. Идея такого кабинета принадлежала Дулепову, и он гордился ею. За все годы легенда прикрытия явочной квартиры ни разу не дала сбоя; как красным, так и белым, как воинственным безбожникам, так и смиренным святошам оказалось не чуждо ничто человеческое – они предпочитали хранить в тайне свою греховную страсть.

Ротмистр сбросил пальто на кресло, прошел в тамбур, открыл дверь, выходившую во внутренний двор, – через нее на явочную квартиру заходили агенты – и возвратился в кабинет. До явки оставалось не больше десяти минут, и он стал готовиться: выставил из шкафа на стол бутылку водки, рюмки, закуску и затем принялся настраиваться на беседу с агентом.

Разговор предстоял нелегкий. В случае провала Тихий рисковал поплатиться головой – советская резидентура беспощадно расправлялась с предателями. За последнее время контрразведка потеряла двух агентов, их тела выловили в Сунгари. Ясновский подыскивал нужные слова, которые бы убедили агента взяться за выполнение задания.

«Награда? – он сразу отмел это предложение. Тихого подобные побрякушки мало прельщали: – Повышение по службе? Весомый довод, но не для тебя – на карьеру ты давно наплевал. Деньги? Они не помешают, но такому бабнику, как ты, их всегда мало. Паспорт и билет в Америку, чтобы выбраться из этой китайской помойки? Так что?»

Ясновский никак не мог сосредоточиться. На глаза лез чертов альбом. Замойский знал, чем зацепить мужика, на седьмой странице находилось фото роскошной блондинки. В ожидании встреч с агентами ротмистр десятки раз перелистывал страницы и каждый раз западал на нее. Пышная грудь, крепкие округлые бедра и завлекательная родинка над пупком пробуждали в нем похотливые желания.

Руки потянулись к альбому, и тишину комнаты нарушил шорох страниц. Пикантные позы и сладострастное женское тело разжигали воображение Ясновского. Снисходительная усмешка в глазах красавицы, небрежно наброшенный на бедра прозрачный шарфик еще больше распалили его. Шаги на лестнице заставили ротмистра поспешно захлопнуть альбом.

Дверь скрипнула, серая тень упала на стену, и в комнату проскользнул Тихий. Бывший штабс-капитан, несмотря на годы, сохранил элегантный вид. Костюм от лучшего портного сидел на нем, как влитой. Ухоженная бородка а-ля Николай II, тонкая ниточка усов – все выдавало в нем аристократа. Поздоровавшись, он быстрым взглядом прошелся по Ясновскому, по альбому, снисходительно улыбнулся и с деланой озабоченностью спросил:

– Может, я не ко времени, ротмистр?

Тот уловил скрытый намек и буркнул:

– Все шутите, капитан.

– Ну почему вы такой бука, Вадим?

– Служба такая.

– Плюньте на нее и закатитесь к мадам Нарусовой. У нее такие сладкие девочки, после них на жену месяц смотреть не будешь.

– Перестаньте ерничать, капитан, пора думать о высоком.

– О высоком? А где оно? – И Тихий с ожесточением произнес: – Здесь, на китайской помойке, русская женщина – последнее, что осталось в нашей скотской жизни.

– Ну зачем же так трагически, капитан? Жизнь продолжается! – бодрился Ясновский.

Тихий промолчал и тяжело опустился в кресло. Ротмистр пододвинул к нему рюмку и разлил водку. Выпили молча. Капитан потянулся к папиросам и, закурив, продолжил этот, скорее, с самим собой, разговор.

– Жизнь продолжается? Какая? Дворянская честь и офицерский долг оказались пустым звуком. Предали царя, потом себя. Бог? Отечество? Государь, помазанник Божий? Чушь собачья! Мы, ротмистр, ничтожества! Сиволапый мужик вышвырнул нас из России, как мусор. Как дерьмо! Как… – голос у Тихого сорвался.

– Полноте, капитан! К чему ворошить прошлое, надо жить будущим, – пытался погасить его эмоциональную вспышку Ясновский.

– Каким, ротмистр? Мы с 1917 года по уши в дерьме, и нам из него не выбраться!