Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года)

Сейчас и дураку понятно, кто из военных хороший, а кто – так себе. Воюют – не парады проводят. Потому и нет пока хороших военных, а вчерашние лучшие – сегодняшние средние. То есть плохие. Вон, 99-я стрелковая, лучшая в КОВО, а по мнению Тимошенко – во всей РККА. Ну и что сейчас про эту дивизию слышно? А то же самое, что и про другие дивизии – дезертирство, предательство, бегство от противника; восемьдесят человек, отказавшихся стрелять в немцев, сами расстреляны перед строем. И не потому, что ее командир (Власов, кажется) на повышение пошел – не в этом дело. Дело – в отсутствие разумных критериев оценки воинских формирований в мирное время. Их нет и быть не может – это война всех по местам расставляет. И не на пьедестал почета – в позорную яму. Где у всех одно место – последнее. В грязи…

Нет, до чего доходит! Ладно, когда призывники с наших новых территорий предают, для многих из них это и не предательство вовсе. Что для них СССР, что для них Россия? Чужая страна, враждебная даже. Но вот такая история (Сталин взял со стола сводку и неспешно зачитал подчеркнутый красным карандашом абзац):

"28.6.41 г. старший политрук Григоренко в составе роты был выделен на охрану моста через реку Березина. Григоренко зашел под мост, откуда продолжительное время (пока его не обнаружили) вел стрельбу из автомата по нашим зенитным установкам и работникам НКВД. Его обнаружили замаскированным, стоящим по пояс в воде, с венком на голове. При аресте Григоренко оказал сопротивление… Органами НКВД старший политрук Григоренко расстрелян".

Если политруки, коммунисты, способны стрелять в своих товарищей, честно выполняющих воинский долг, то чего можно ждать от всех этих свежепризванных западников? Нет, не прав был Дэвис, не всю пятую колонну я уничтожил. Есть над чем работать, будет над чем работать. Вот окончится следствие по Павлову, Мерецкому, Рычагову, Штерну, прочим негодяям, появится информация, тогда и поработаем.

А сейчас одно понятно: зря мы в феврале сорок первого превратили особые отделы в армейские структуры. Армия должна быть под внешним контролем, под чекистским. И саму Чека зря разделили на НКГБ и НКВД. И комиссаров зря после Финской войны в замполитов превратили. Что ж, скоро повод появится – вернемся к прежней системе¹⁴⁶.

И к русской армии вернемся. Не по названию – по сути. К армии, где не западные хохлы с западными белорусами и прочими прибалтами, а русские будут большинство составлять. И просто русские, и русские украинцы, и русские белорусы, и русские грузины с евреями… Люди, привыкшие жить в России, люди, для которых эта страна – Родина. С большой буквы Родина, с большой буквы Отечество. Название не принципиально, но слово Россия мы теперь будем употреблять почаще. Может, даже почаще, чем СССР. А "русский" – чаще чем "советский".

Русские будут воевать за Россию. А еще, "за нас будут воевать наш климат и наша зима", – так кажется Александр французскому послу сказал? Да, так сказал, а кроме того произнес: "француз храбр, но долгие лишения и плохой климат утомляют и обескураживают его". Что тут добавишь? Нет, можно добавить – за нас будет воевать и наш тыл. Мною созданный, мною развитый.

Тыл: индустриализация и западные фирмы

Мною созданный… Нет, дарагой, Троцкий начал его создание – ты лишь продолжил. Не к тебе – к "Иудушке", председателю Реввоенсовета, обратились в двадцатом немцы с предложениями о налаживании долговременного военного сотрудничества. Через турок обратились, через Энвер-пашу. А "Иудушка" не к тебе обратился, он через своих действовал – на "предателей" Уборевича и Карахана¹⁴⁷ опирался. И неплохо поработали эти "предатели", вместе с Красиным¹⁴⁸ конечно. Правильно тогда Уборевич говорил: "немцы являются для нас единственной пока отдушиной". А мы – для них, это и их Сект¹⁴⁹ понимал: "только в сильном союзе с Великороссией у Германии есть перспектива вновь обрести положение великой державы". Потому и проявили инициативу первыми – от нас требовалось только откликнуться.