Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года)

Но не только в подобных проектных структурах набирались уму-разуму наши инженеры: большинство из них получало нужные навыки в процессе конкретной работы – непосредственно на "великих стройках". И инженеры, и рабочие. На той же Магнитке американцы на строительстве первой печи консультировали все виды работ, на второй – только монтаж, на третьей – совсем какую-то мелочь, а вот четвертую домну мы построили сами. И если шахта первой печи была возведена за два с половиной месяца, то четвертую строили лишь двадцать дней. На первой стройке трудилось тысяча рабочих, на четвертой – двести. За считанные месяцы почти в двадцать раз повысилась производительность труда, и все это – на глазах самих работников. Важный политический момент: люди без всякой пропаганды стали верить в себя, в страну, в реальность планов, а значит, и в вождей, эти планы формулирующих. Стали верить в будущее и в себя в этом будущем.

А вожди стали верить в свой народ. И когда кончились деньги (а кончились они почти сразу), мы спокойно отказались от продления контракта с Каном, применив наш "немецкий" опыт к американским фирмам. Благо внешторговцы так освоили науку казуистики и крючкотворства, что ни один суд в мире не мог бы признать безосновательность советской позиции – позиции отказа от оплаты контрактов. В самих контрактах изначально закладывалась возможность предъявить такие претензии подрядчику, что не мы – он становился должником. Как только основная работа была проведена, как только наши люди могли ее продолжить без иностранцев и их оборудования, подрядчиков посылали куда подальше. Вежливо посылали…

Объекты же продолжали строиться – на базе советского оборудования. Разработанного на Западе, но производящегося на советских заводах. И совершенствующегося советскими инженерами. Я понимал, изначально понимал, что покупать завод "под ключ", не получая при этом технологий, позволяющих развивать этот завод, приводить в соответствие с новыми требованиями выпускаемую там продукцию – полная глупость. Это путь не в будущее, это путь в прошлое, царское прошлое. Путь к вассальной зависимости от Запада. Не дождутся. Да, все крупнейшие стройки в СССР были западными, международными проектами, но результат этих строек – советская промышленность. И советские кадры этой промышленности: люди, не нуждающиеся в западных подсказках, люди, способные самостоятельно развивать и совершенствовать вверенные им заводы и цеха. Инженеры и организаторы производства, уверенные в себе, в своей стране, в советской научно-технической школе.

Но не все были такими – уверенными; от многих пришлось избавиться. Я ж не Моисей: я не могу ждать сорок лет, пока без посторонней помощи помрут те, кто наиболее ясно видел все эти капиталистические аспекты социалистической индустриализации. Нет у меня сорока лет, пришлось ускорить их переход в мир иной. То есть практически всех, кто закупал оборудование для наших строек или непосредственно контактировал с главными консультантами. Можно сказать, из крупных фигур один Завенягин остался. Дельный и небрезгливый: может и с американцами работать, и заключенными командовать. Опять же, не ерепенится: предложил ему Молотов возглавить Норильлаг – сразу согласился, не стал ждать, когда его арестуют вместе с коллегами по строительству Магнитки¹⁵⁹. Дай ему бог сил, никель нам сейчас не просто нужен – как воздух необходим.

Нам много чего нужно. Да, все у нас, в принципе, есть, но – в принципе. Не хватает никеля для производства стали и боеприпасов, сурьмы для металлургии, серы для взрывчатки, меди, резины… Но это довоенная ситуация, сейчас она меняется на глазах. Не в лучшую сторону меняется.

Прет немец, прет. А мы эвакуируем, эвакуируем…. Заводы, а не месторождения. Кадры, а не посевные площади. На что рассчитывать? На кого рассчитывать? Кто нам все это восполнит? Союзники?

Союзники СССР.

Союзники? Союзник – помочь нам может лишь Америка. Англичане, может, и рады предоставить нам помощь, но у них нет ресурсов. Ни денег, ни сырья, ни техники. А то, что у них есть, им самим нужно, необходимо даже. Так что Черчилль нам не вполне союзник, он, скорее, наш помощник, наш лоббист перед Америкой. Своеобразный лоббист, посредник, отстаивающий не наши – свои интересы. Но понимающий, что его интересы пока совпадают с нашими. Пока мы были нейтральными, он нам мешал, но с началом войны будет помогать – в установлении хороших отношений со своим другом Рузвельтом.