Сталин в преддверии войны

Понимая, что речь идет о помощи капиталистическому государству, советское руководство сделало в постановлении специальную оговорку: «если об этом попросят». В противном случае это могло бы рассматриваться на Западе как «экспорт революции», особенно в свете продолжавшейся в то время советской помощи Испанской республике. Вот почему было чрезвычайно важно, чтобы сама Чехословакия попросила СССР о помощи, а Франция выполнила бы свои обязательства по отношению к Чехословакии. Но по договору Советский Союз мог прийти на помощь Чехословакии (при соответствующей просьбе) только после того, как ей начнет помогать Франция.

25 мая Советское правительство вновь подтвердило, что в случае нападения на Чехословакию СССР окажет ей необходимую помощь. Аналогичные заявления были сделаны 25 июня и 22 августа[171]. Таким образом, позиция СССР была совершенно ясна, но Париж не проявлял готовности выступить в защиту ЧСР вместе с Советским Союзом.

Что касается президента Э. Бенеша и правительства Чехословакии, то они занимали противоречивую позицию. Подтверждая решимость — свою собственную и чехословацкого народа — вести борьбу с врагом «за каждую пядь земли», президент Бенеш и его сторонники ориентировались главным образом на Англию и Францию, а сотрудничеству с СССР и его помощи большого значения не придавалось. 17 мая на встрече с британским посланником Б. Ньютоном Бенеш говорил: «Отношения Чехословакии с Россией всегда были и останутся второстепенным вопросом, зависящим от позиции Франции и Великобритании. Нынешние связи Чехословакии с Россией целиком обусловлены франко-русским договором, и если Западная Европа утратит интерес к России, то и Чехословакия его также утратит»[172].

Однако это не помешало ему на следующий день в беседе с полномочным представителем СССР в Чехословакии Александровским заявить, что если сложится ситуация, при которой Чехословакия окажется без помощи западных держав, то «тогда можете быть уверены, что мы все-таки будем драться, пробиваясь на восток, для соединения с Красной Армией»[173].

Возможность военного сотрудничества Чехословакии с СССР преднамеренно искажалась гитлеровцами, которые стремились всячески подорвать советско-чехословацкий договор как опору независимости Чехословакии. Развернув бешеную клеветническую кампанию, они убеждали мировую общественность, будто правительство Чехословакии, заключив договор с Москвой, превратило страну в очаг «красной опасности», «непотопляемый авианосец большевиков». Центры немецко-фашистской пропаганды за пределами Германии запугивали обывателя Запада угрозой «коммунистической агрессии».

Тем временем напряженность в центре Европы продолжала нарастать. Германские власти и судето-немецкая партия усилили давление на Чехословакию. 12 сентября Гитлер выступил на съезде нацистской партии с яростными нападками на чехов. На следующий день генлейновцы организовали мятеж в Судетской области. Правительство ЧСР ввело там военное положение. Мятеж был подавлен правительственными войсками, а Генлейн бежал в Германию.

Выход из положения в этих условиях Чемберлен и Даладье, поддерживаемые Вашингтоном, увидели в компромиссе с Гитлером и Муссолини. Они предложили созвать конференцию четырех держав — Англии, Франции, Германии и Италии. В первую очередь намечалось решить вопрос о Чехословакии, а затем перейти к переговорам об «общем урегулировании». Это был уже реальный шаг к воссозданию «пакта четырех». Но не все в западных столицах разделяли подобную позицию, немало было и тех, кто требовал принятия решительных мер для пресечения германской агрессии против Чехословакии. Так, Черчилль, в то время член парламента, в начале сентября говорил: «Мы должны заявить Германии: если ее нога ступит на землю Чехословакии, то мы немедленно объявим ей войну»[174].