Сталинград

Ночью Чуйков решил вернуться в старый штаб – тоннель, начинавшийся от устья реки Царица и имевший запасной выход на Пушкинскую улицу. Русло Царицы служило естественной границей между армиями Паулюса и Гота. Пока дивизии Зейдлица на севере пробивались к Мамаеву кургану, к главной железнодорожной станции, 14-я и 24-я танковые дивизии Гота вместе с 94-й пехотной дивизией на юге двигались вперед, чтобы нанести удар по прямоугольному бетонному элеватору, возвышавшемуся над Сталинградом. Весть о том, что 71-я пехотная дивизия прорвалась в центр Сталинграда, была встречена в ставке фюрера с огромной радостью. К вечеру та же информация достигла Кремля. Сталин как раз обсуждал с Жуковым и Василевским возможность мощного стратегического контрудара под Сталинградом, когда в кабинет вошел секретарь Сталина Поскребышев и сообщил, что у телефона генерал Еременко. Поговорив с ним, Иосиф Виссарионович передал генералам неприятные известия. Немного помолчав, Сталин повернулся к Василевскому и сказал: «Немедленно прикажите 13-й гвардейской дивизии Родимцева пересечь Волгу и подумайте, какие еще войска можно послать Чуйкову на подмогу». Часом позже Жуков уже летел в Сталинград.

На рассвете 14 сентября Чуйков в сопровождении штабных офицеров ехал к бункеру у реки Царица. Путь лежал через разрушенный город. Заваленные обломками рухнувших зданий улицы были труднопроходимы, и приходилось часто останавливаться. Чуйков торопился. Он отдал приказ контратаковать и теперь хотел быть наготове. В нескольких местах русским удалось застать немцев врасплох, но на восходе солнца все атаки красноармейцев захлебнулись во многом из-за атак Люфтваффе. Единственной ободряющей новостью для Чуйкова было то, что ночью 13-я гвардейская стрелковая дивизия должна форсировать Волгу. Однако продвижение германских войск оказалось столь мощным к быстрым, что многие начали сомневаться, удастся ли войскам Родимцева высадиться на западном берегу.

295-я пехотная дивизия вермахта пробилась к Мамаеву кургану, но не это таило в себе основную угрозу Сталинграду. Гораздо опаснее было продвижение вперед 71-й и 76-й пехотных дивизий. Атакующий клин достиг центрального вокзала в полдень, а около трех часов пополудни был захвачен городской водоканал. Примерно в это же время советские дивизии вышли к Волге. Вокзал трижды за один день переходил из рук в руки и в итоге был отбит у немцев стрелковым батальоном НКВД.

Генерал Родимцев добрался до штаба Чуйкова лишь к полудню. Его форма была вся в грязи. В тот момент Родимцев больше походил на студента, нежели на генерала Красной Армии, Героя Советскою Союза. Преждевременно поседевший интеллектуал и юморист Родимцев был человеком, открыто смеющимся над опасностью. Во время войны в Испании, где он был больше известен как «Паблито», Родимцев служил советником и сыграл не последнюю роль в битве за Гвадалахару в 1937 году. Солдаты, служившие у Родимцева в подчинении, считали его настоящим героем и больше всего боялись, что их переведут служить к другому командующему.

Родимцев прекрасно сознавал опасность создавшегося положения. Тем более, что Чуйков бросил в бой свой последний резерв – 19 танков, все, что осталось от танковой бригады. Чуйков посоветовал Родимцеву оставить всю тяжелую технику на восточном берегу. Его солдаты должны были иметь при себе лишь личное оружие: пулеметы, противотанковые ружья и как можно большее количество гранат. Позже Чуйков вызвал к себе полковника А.А.Сараева, командира 10-й стрелковой дивизии НКВД. В июле в подчинении у Сараева было пять полков (7 500 человек). За месяц Сараев значительно увеличил свою армию. Он создал личную гвардию, насчитывающую более 15 тысяч человек, взял под контроль все перемещения речного транспорта. Чуйков, которому уже нечего было терять, пригрозил Сараеву, что немедленно сообщит в штаб фронта, если тот откажется выполнять его приказы. Сараев понял, что в данном случае ему лучше подчиниться. Милицейскому батальону, находившемуся в подчинении у Сараева, было приказано занять все ключевые здания города и удерживать их до последнего. Регулярный батальон НКВД был послан на Мамаев курган, а двум стрелковым полкам было приказано блокировать продвижение противника к реке. Необходимо было дать гвардейцам Родимцева возможность высадиться.

Войска НКВД сражались храбро, но несли очень большие потери. Позднее дивизия получила орден Ленина и имя «Сталинградская». Сараев во время боев всегда оставался на своем посту, но вскоре потерял благосклонность начальства, и со второй недели октября командовать силами НКВД стал генерал-майор Рогатин, устроивший себе новый штаб на берегу.