Сталинград

В тот же вечер имела место еще одна неприятная встреча, но уже на другом берегу Волги. Секретарь ЦК партии Георгий Маленков собрал высший офицерский состав 8-й воздушной армии в штабе фронта. Офицеры полагали, что их вызвали для вручения медалей и заранее напустили на себя нарочито скромный вид. Однако дело было совсем в другом. Тот самый Маленков, который не поверил в первый день войны донесению адмирала Кузнецова о немецком авианалете на Севастополь, теперь обратил весь свой гнев на офицеров авиации. Он потребовал представить данные о всех вылетах подразделения, а получив их, обвинил офицеров в недостаточной активности. Маленков зачитал командирам приговоры военных трибуналов и, чтобы доказать свою безграничную власть, вызвал вперед одного офицера, невысокого роста майора с черными, зачесанными назад волосами и полным лицом. «Майор Сталин, – обратился Маленков к сыну Иосифа Виссарионовича. – Боевое мастерство ваших истребителей никуда не годится. В последнем бою не было сбито ни одного немецкого самолета. Что это? Вы забыли, как нужно сражаться? Как мы это должны понимать?» Затем Маленков устроил разнос генералу Хрюкину, командующему 8-й воздушной армией. Лишь вмешательство Жукова положило конец позорному судилищу. В заключение Маленков напомнил всем, что дивизия Родимцева должна вот-вот форсировать Волгу, а значит, полк истребителей, ответственный за прикрытие с воздуха, должен позаботиться о том, чтобы на головы гвардейцев не упало ни одной немецкой бомбы. Потрясенные летчики молча вышли из штаба. Вскоре Василию Сталину, бывшему по складу характера совершенным плейбоем, удалось увернуться от выполнения боевых задач. Он стал сниматься в пропагандистских фильмах о ВВС. Любопытно, что сыновья двух других советских лидеров, Владимир Микоян и Леонид Хрущев, также служили под Сталинградом.

Численность 13-й гвардейской стрелковой дивизии составляла 10 000 человек, но десятая часть солдат не имела оружия. Дивизия маскировалась от немецкой воздушной разведки под сенью кустарников на восточном берегу Волги в районе Красной Слободы. После марша из Камышина они получили слишком мало времени на подготовку. Родимцев, зная о сложности обстановки, всю дорогу подгонял своих командиров. Вода в радиаторах грузовиков закипала, вьючные животные нервничали, а поднимаемая техникой пыль была столь плотной, что бойцы маршевых колонн мгновенно покрывались ее толстым слоем. Заслышав гул «мессершмиттов», войска не раз разбегались, спасаясь от губительного свинца.

Выжженная пыльная степь кончилась. Кленовая рощица указывала на близость воды. Дивизия подошла к Волге. На стрелке, прибитой к дереву, было написано: «Паром». Над противоположным берегом клубился черный дым – предвестник смертельной битвы.

После получения боеприпасов и сухого пайка Родимцев отправился на встречу с Чуйковым. Обсудив ситуацию, они решили, что не имеет смысла дожидаться полной темноты, и первая партия гвардейцев была переправлена на западный берег еще до наступления сумерек. Вскоре заработала немецкая артиллерия. Один из боевых катеров был тут же потоплен прямым попаданием, погибли все находившиеся на борту. Некоторые солдаты из дивизии Родимцева старались смотреть только на воду, лишь бы не видеть далекого берега, озаренного всполохами взрывов. Другие, наоборот, не отрывали взгляда от горящих строений, которые с каждой минутой становились все ближе. На стальных шлемах бойцов отражались огни зловещего зарева. Их отправили прямо в ад, и многим было явно не по себе. В ночном воздухе плясали искры. Западный берег Волги казался кладбищем сожженной техники и исковерканных барж. Все явственнее становился запах разлагающихся под руинами трупов.

Гвардейцы Родимцева, не дожидаясь, пока лодки коснутся берега, прыгали на мелководье и бежали к песчаному откосу. Солдатам не нужно было объяснять, что в данном случае промедление смерти подобно. К счастью для русских, немцы не успели как следует подготовиться к атаке. Гвардейцы молниеносно прорвались к большой мельнице и в безжалостной рукопашной схватке выбили оттуда фашистов (развалины этой мельницы, сложенной из красного кирпича, по сей день сохраняются как мемориал). По прибытии второй партии гвардейцев 39-й гвардейский полк, усиленный подкреплением, атаковал железнодорожную ветку, проходившую мимо Мамаева кургана. За первые сутки боев 23-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием Родимцева потеряла тридцать процентов личного состава, но западный берег Волги был очищен от немцев. Выжившие (из 30 000 их осталось всего 320 человек) к концу Сталинградской битвы говорили, что их решимость исходила только от Родимцева. Следуя его примеру, они днем и ночью говорили себе: «За Волгой для нас земли нет».

Поначалу немцы восприняли контратаку Родимцева как временную неудачу. Они были уверены, что их продвижение к центру города уже никто не остановит. Дрожащие от холода солдаты вермахта уже мечтали о подземных зимних квартирах, жарких печках и письмах из родной Германии.