Сталинград. Крах операции "Блау"

Наступление Советов на позиции окруженных войск было необычайно сильным и интенсивным. Оно концентрировалось на участках обороны 44-й пехотной, 29-й моторизованной и 297-й пехотной дивизий. Затем штурм обрушился на 16-ю танковую дивизию, оборонявшую северо-восточный сектор. Далее он переместился на позиции 44-й и 76-й дивизий, державших западный и южный сектора. Все, что оставалось у армии из штурмовых орудий, танков и противотанковых орудий, — все было брошено на участки, где прорывались русские.

Немецкие боевые группы с 88-мм зенитными орудиями из 9-й дивизии ПВО генерала Пикерта пытались сорвать танковые атаки. Им удалось подбить более 100 танков. Но это не помогло, хотя немцы сражались до последнего патрона и последнего снаряда. Пехота была разбита на своих же позициях. Русские прорвались на многих участках. Резко подскочили цифры потерь в измотанных боями боевых группах. Случаи обморожения также резко участились, так как в степи бушевала снежная буря, а температура была 35 градусов мороза. Опытный и закаленный в боях личный состав 16-й танковой дивизии не имел горючего для танков. Снаряды таяли с каждой минутой. Танкисты сражались холодным оружием, как пехота, в рукопашном бою.

В западном секторе как островки в море сражались отдельные батальоны стоявших там дивизий. Такая же обстановка была и на позициях австрийской 44-й пехотной дивизии на подступах к жизненно важному аэродрому «Питомник». Тем, кто видит в примере Сталинграда только человеческие страдания, лишения, ошибки, глупость, хорошо бы посмотреть на эти батальоны. Одним из многих таких был 1-й батальон 134-го пехотного полка.

Перед Бабуркином своими поредевшими ротами он отчаянно вцепился в позиции. Ещё в середине декабря командир батальона майор Поль был награжден Рыцарским крестом. Генерал Паулюс прислал к этому ещё небольшую посылку, на которой собственной рукой написал: «С сердечным приветом». Внутри находились солдатский хлеб и банка сельди в томатном соусе. Тогда, в Сталинграде, для тех, кто был отмечен высшей наградой за свою беспримерную храбрость, это было дорогим подарком.

Так же как и его солдаты, Поль лежал в стрелковой ячейке с карабином в руках. На северном участке выдвинутый вперед тяжелый пулемет проглатывал одну ленту за другой, выплевывая смертоносный свинец. «Меня отсюда никому не вышибить, господин майор», — сказал Полю один унтер-офицер несколько дней назад. Прозвучала ещё одна очередь, и пулемет замолк. Было видно, как русские спрыгивают в окопы, как мелькают приклады и лопаты. Затем — ничего. Батальон держался ещё ночь, поддерживаемый 46-м противотанковым дивизионом, имевшим на вооружении несколько 20-мм зениток и три советские трофейные пушки калибра 76 мм.

Когда на следующее утро им пришлось отступить, пушки остались — не было горючего для трофейных джипов, чтобы отбуксировать их. Каждый шаг назад артиллеристы переживали как Ватерлоо, — они были вынуждены подрывать пушку за пушкой. Даже если бы они все же утащили одну из них с собой, то все равно не нашли бы уже ни одного снаряда. Призрачной становилась мысль отойти в руины Сталинграда и там продолжать сражаться.

На следующую ночь майор Поль отправился на «Питомник» для выяснения обстановки у начальника группы связи Люфтваффе в котле, своего друга майора Фрейденфельда. Для более заметного обозначения направления маршрута в заснеженной пустыне в снег копытами вверх были воткнуты отрубленные ноги павших лошадей: ужасные вехи в ужасной битве.

На самом аэродроме дела были плохи. Жизненное пространство армии представляло собой поле обломков и развалин. Аэродром был усеян расстрелянными и поврежденными самолетами. Палатки для раненых были забиты до отказа. Посреди этого хаоса умудрялись садиться самолеты, разгружались, загружались и снова взлетали. Но в период с 10 по 17 января эскадрильи транспортных самолетов доставили окруженным войскам 736 тонн грузов. 736 тонн вместо ежедневно требуемых 300. Генерал Шмидт гневно радировал в ставку группы армий «Дон»: «Нас что, уже сдали?»

Вечером 11 января Паулюс радировал Манштейну: «Резервов более нет. Боеприпасов осталось на 3 дня. Тяжелая техника не в состоянии двигаться — нет горючего. Фронт обороны окруженных войск может удерживаться не дольше чем в течение ближайших трех дней».

Несмотря на это, 12 января боевые группы 7-го армейского корпуса держались на территории Колхоза-1, а части 14-го танкового корпуса обороняли западный берег Россошки, имея в своем распоряжении лишь пехотное оружие.

Штаб армии потребовал в своей радиограмме Манштейну доставку авиацией батальонов с тяжелым вооружением, чтобы иметь возможность держаться далее. Но ни одного такого батальона уже нигде не было. С 13 января о боях 6-й армии в сводках Вермахта больше не упоминалось. Странно фантастическим показался ставший известным факт о том, что в тот же день начальник Генерального штаба Цейтцлер одобрил разработку оперативного отдела — план «Дитрих» («Отмычка»), а именно деблокирование и вывод 6-й армии в феврале — марте!