Stalingrad, станция метро

Непроясненными остаются и механизмы, которые приводят в движение мужскую заинтересованность в Наталье. В этой заинтересованности есть нечто гораздо большее, чем просто влечение. И глупо бы было предполагать, что мужчины клюют на внешний абрис Натальи, находящийся, по ее же определению, «за гранью добра и зла». Будь это не Наталья Салтыкова, какая-нибудь другая женщина со сходными параметрами, ее ждала бы участь звезды в передвижном шапито. Звезда — совсем не штатный жонглер, как можно было предположить, а создательница уникального номера «Женщина-Гора». Женщина-Гора в состоянии носить на руках лошадей, подбрасывать в воздух тюленей, тягать за хвост тигров и львов, танцевать на стальном тросе с китайскими веерами в руках. Это вызывает оторопь, священный ужас вперемешку с восхищением, иногда — брезгливость, но никогда — желание приблизиться и никогда — любовь.

Следовательно: Наталья — не Женщина-Гора.

И она непросто забавная, не клоун-коверный; клоуна-коверного не приглашают на свидания, то и дело бросая записочки на манеж. Или опуская послания в электронный ящик.

Если бы Наталья захотела, она могла бы стать популярной фигурой в глобальной сети Интернета. Главой сообщества ненавистников старости. Главой сообщества ненавистников склероза, артроза и болезни Альцгеймера. А также главой сообществ:

— ненавистников телевизионных пультов (они всегда теряются, суки!)

— ненавистников проводов от наушников (они всегда путаются, бляди!).

— ненавистников мыла (оно всегда тонет в воде, паскуда!).

Для ненависти существует огромное количество поводов, двери в ненависть не закрываются ни днем, ни ночью, и здесь бы Наталья уж точно оказалась на своем месте. Но Наталья Салтыкова не смотрит телевизор, у нее нет плеера с кретинскими проводами. Она не знает, с какого боку подойти к компьютеру, и понятия не имеет, что такое Интернет. Что же касается мыла… И вообще чистоты, и вообще запахов… Тут существуют разночтения. Наталья не выглядит ухоженной и уж тем более — холеной, она не пользуется косметикой и духами. Но запах все же присутствует. Легкий, едва уловимый, всегда разный. Определить, приятный он или нет — невозможно. Так могут пахнуть цветы, а может — трава после дождя. А может — обыкновенный автомобильный выхлоп. Если прибавить сюда детсадовские сгущенку и котлеты — места для мыла уж точно не останется.

В Елизаветину голову лезут странные мысли, одна нелепее другой. А самая странная, отпочковавшись от других, вырастает в невероятную теорию о Праматери Всего Сущего. Да, Наталья Салтыкова жестокая и страшно циничная, но разве не так же жестока и цинична сама природа? — длиннющий перечень стихийных бедствий и катастроф мгновенно убедит в этом даже самого закоренелого оптимиста. Но люди с упорством, достойным лучшего применения, все селятся и селятся на берегах океанов, у подножия гор, у кромки пустынь. И это — невзирая на тайфуны, самумы, волны-убийцы, лавины и сели.

Наталья Салтыкова утверждает, что у нее нет сердца. Сердце, по мнению Елизаветы, ей заменяет магма — расплавленная масса, раскаленное базальтовое вещество. Слава богу, магма не прорывается наружу, хотя и подходит к поверхности чрезвычайно близко. Из-за этого от Натальи исходит — нет, не жар — тепло. Постоянное, ровное и убаюкивающее тепло. Такое тепло бывает только в колыбели и, возможно, в чреве. Не в чреве кита, где холодно и промозгло, — совсем в другом, откуда все и появилось. Если бы Елизавете пришлось выбирать стартовую площадку для выхода в мир, она, несомненно, предпочла, чтобы стартовой площадкой оказалась не Женщина-Цунами, а Наталья Салтыкова. Внутри Женщины-Цунами неуютно, как на операционном столе или в прозекторской. Там полно страшных хирургических инструментов, емкостей с растворами, все поверхности там — металлические, к тому же хорошо продезинфицированные. Наталья Салтыкова — совсем другое дело. Внутри Натальи все устроено безалаберно, там всего в избытке — настоящий мезозой! Там поют цикады и птицы, буйно растут самые разнообразные растения — от крапивы, осоки и молочая до папоротников и орхидей. Почва там мягчайшая, усыпанная плодородным вулканическим пеплом — сказывается-таки близость к магме. По такой почве одно удовольствие пробежаться босиком, но босиком пробежаться не получится — ведь ты только готовишься появиться на свет. И потому паришь в большом пузыре посреди самого питательного бульона, наблюдая за птицами и папоротниками.