Сталинградский калибр

Соколов прошел примерно половину дороги до деревни. Он решил, что этого достаточно, иначе у него не будет сил вернуться. Идя по своим следам, которые уже почти занесло, он вел колонну, падая и снова поднимаясь. И возле самой деревни командиры машин выбрались и стали на месте смотреть, куда поставить каждый танк, каждый бронетранспортер. У леса оказался целым большой сенной сарай, но перетаскивать туда раненых было опасно. Слишком много пришлось бы доставлять им страданий. А утром всех снова грузить в бронетранспортеры.

Гужов уговорил Алексея хоть немного поспать, а сам занялся устройством и охраной лагеря. Они нашли одну печку, которая вполне годилась для разогрева пищи. Нашлись и дрова. Печку накрыли брезентом. А через два часа все ели горячий суп. Гужов разбудил Соколова и сунул ему в руки горячий душистый котелок.

– Ну как, полегчало немного? На, подкрепись, и силы вернутся.

Алексей поел, и ему действительно стало даже жарко. Расстегнув воротник полушубка и гимнастерки, он заговорил о делах. Впереди у них самый опасный участок пути. Переправа через неглубокую, но покрытую льдом речушку. А дальше возможен бой. И придется гонять технику на предельных режимах, а потом, возможно, на предельных оборотах уходить от преследования. И добираться до своих. А еще почти половина бойцов у Гужова раненые. И боезапаса осталось у танков на один не очень длинный бой. Патронов, с учетом трофейного оружия, чуть больше.

К утру метель прошла. Рассвет разгорался и наполнял чистое небо голубизной. Разведчики, посланные к реке, вернулись и доложили, что путь чист, ночью никаких танков и других машин, судя по следам, в округе не было. А деревня на том берегу живая. Даже дымок из труб вьется.

– Всем максимальное внимание! – приказал Соколов. – Круговой обзор. Я головной, Плужин замыкает. Вперед!

Танки двинулись, хрустя снегом под гусеницами. За ними потянулись «ханомаги». За рекой никакого движения. Алексей еще раз спросил себя, правильно ли он поступает. Может, все-таки надо было послать пеших разведчиков и потом принять решение? «Нет, – ответил он сам себе. – Только сразу и неожиданно. Только с нацеленностью на прорыв с боем. Или все вместе, или никто».

Лед трещал под гусеницами, разбегалась вода, напитывая толстый снежный покров. Вот гусеницы «Зверобоя» коснулись берега. Взревев двигателем, танк пополз вверх по пологому склону. За ним вторая «тридцатьчетверка» вползла на берег, потом третья.

На улицах никого. Соколов видел даже брошенные и заметенные снегом окопы боевого охранения. Больше суток никого не было, понял он. Вот испуганное лицо старушки высунулось из-за покосившегося забора и сразу спряталось. Собаки не лаяли. Скорее всего, их тут и не было. Немцы обычно стреляют всех собак, которые кидаются на них. Дорога расходилась. Улица сворачивала к центру села. А грунтовка проходила по краю Надежевки. Алексей смотрел на остатки заборов, которые когда-то огораживали задние огороды. Потом стену большого сенного сарая. А потом он увидел трупы.

Человек в одной нательной рубахе сидел у стены, заметенный по самое горло снегом. Рядом из-под снега торчала босая белая нога. Наверное, подсказала интуиция, а может, подсознательно Алексей ждал чего-то подобного. Он поднял руку, и танки остановились. Спрыгнув на снег, Соколов пошел к сараю. Следом подошли автоматчики во главе с Гужовым. Снег разгребли принесенной со «Зверобоя» лопатой. А под ним оказалось шесть мужских тел в нижнем белье.

– Это твой лейтенант? – кивнул Гужов на одно из тел.

– Да, Василе Оничану. Кажется, он выполнил все, о чем мы просили. Но… Пошли ребят, только осторожно, пусть найдут кого-то из местных.

– Да они и сами нашлись, смотри!

Из-за угла выглядывали двое стариков и одна бабушка в дранной душегрейке. Потом появилась женщина с коромыслом. Все смотрели на танкистов, на солдат в полушубках. Кажется им уже не верилось, что это свои. Гужов подошел к людям, поздоровался и стал расспрашивать. Потом подвел к Соколову двух стариков.

– Да, немцы расстреляли их. Вот эти двое – офицеры, а эти солдаты. Они у нас с осени стояли. Не особенно обижали, хотя всякое было. Чего уж тут было, не знаем. Взбунтовались они, что ли, эти румыны. А может, еще что не поделили с немцами. Только приехало много немцев на машинах… Оружие отобрали и заперли. Допрашивали. А потом этих вывели сюда, на окраину, и постреляли. А остальных в грузовик погрузили и увезли.

– Не сразу, а когда бой начался вон в той стороне. Тут немцы всполошились и уехали. И румын увезли с собой. Очень поспешно, товарищ командир, они уехали.

– Скажите, а перед тем, как немцы приехали и расстреляли вот этих, тут не проходил наш советский танк со звездой и несколько грузовиков? Вон оттуда, с того берега.

– Так утром перед тем и проходил. Это уж потом немцы приехали.

– Ну хоть узнали, что здесь они благополучно прошли, – вздохнул с улыбкой Соколов.