Сталинградский калибр

Немецкие танки остановились и стали бить по советским машинам. Попятились грузовики, уходя от пушечного огня. Машины с орудиями стали разворачиваться, расчеты кинулись к пушкам. «А вот этого вы не ожидали», – со злорадством подумал Алексей. Шесть его танков во главе со «Зверобоем» развернулись в цепь. До немцев было не более пятисот метров. Три танка открыли огонь бронебойными снарядами по фашистским танкам. Три другие машины били фугасно-осколочными по машинам и противотанковым орудиям.

Мгновенно голова колонны превратилась в горящий, дымящийся и взрывающийся клубок, в котором кричали и падали люди, разлетались детали машин и трупы немецких солдат. Фашистские танкисты, сумевшие подбить три атакующих советских танка и потерять горящими два своих, не успели опомниться, как их танки стали гореть и взрываться один за другим. Несколько грузовиков превратились в горящие обломки, на дороге валялись остатки противотанковых орудий, тела солдат. То, что с тыла на немецкую колонну неслись всего шесть советских танков и два бронетранспортера, никого не успокаивало. Вполне могло быть, что следом идет еще волна танков. И еще один удар немцы могли получить совершенно с другой стороны.

Началась паника. Немецкие танки стали пятиться, ворочая башнями. Еще несколько минут, и во главе колонны не осталось ни одного танка. Все горели. Дымились танкисты, покидавшие машины, падали под пулеметными очередями. С брони танков Соколова соскакивали пехотинцы и бежали вперед. Танки обогнали два трофейных «ханомага», высаживая на ходу новых бойцов. Автоматная стрельба, пулеметные выстрелы винтовок: все слилось в дикую какофонию, всюду была смерть. За полчаса короткого, как показалось Алексею, жаркого боя они уничтожили около тридцати немецких танков, два десятка машин, двенадцать бронетранспортеров и до батальона пехоты. Все, что осталось от двух немецких колонн, поспешно удирало по дороге на юг или просто в степь, увязая в снегу.

Все, в ближайшие часы погони не будет. Алексей высунул руку из люка и запустил в воздух две ракеты. По радио Омаев продублировал всем команду «дробь».

– Букин, – с болью в голосе произнес Логунов.

Алексей, ударившись плечом о край люка, полез вверх и ухватился руками за крышку. «Тридцатьчетверка» горела как факел, стоя на одной гусенице. Вторая стояла на перевернутом немецком танке. Рядом догорал другой советский танк Т-70. На дороге лежали обгоревшие, почерневшие тела танкистов. Механик-водитель свесился из своего люка. В башне зияли две большие пробоины. Шесть советских танков уходили с поля боя, оставляя тела своих товарищей. Так было надо. Не было иного выхода. Живым нужно было сражаться, а мертвым… Война есть война.

«Тридцатьчетверка» с бортовым номером 125 остановилась. Соколов спрыгнул на землю. Танкист с закопченным лицом, приложив руку к шлемофону, отдал честь, с интересом глядя на молодого лейтенанта.

– Майор Васильев, командир батальона четвертой танковой бригады, – представился он.

– Лейтенант Соколов, командир оперативной группы штаба корпуса.

– Так это ты на станции дрался? – блестя белыми зубами на черном от копоти лице, обрадовался майор. – Ну ты даешь!

– Да. Вот все, что осталось от моей группы, – кивнул Алексей, глядя, как танкисты осматривают убитых товарищей, ищут раненых.

– А это все, что вообще осталось от танковых частей корпуса. Ладно, приказ выполнили, живы, значит, все хорошо. Идем вместе? Перемахнем речушку – и параллельно нашим на восток. Если понадобится, снова оттянем силы фашистов на себя. Но я думаю, что пехота уже вышла к нашим.

– Я другой дорогой. Мне через Надежевку надо пройти. Там прошла моя колонна с ранеными. Хочу догнать, пока есть возможность к своим вывести.

– Молодец, – похвалил майор, сразу сделавшись мрачным. – Но я с тобой не могу. У меня приказ другой, своим маршрутом идти. Удачи, лейтенант! Рад, что воевал с тобой. Увидимся еще. Думаю раньше, чем ты генералом станешь!

Пожав майору руку, Соколов подошел к Гужову, тот распоряжался возле раненых.

– У меня трое убитых, – заявил он Алексею, – и восемь раненых. И ты, смотрю, экипаж потерял. Тают наши силы, тают. А что майор? С собой звал?

– Звал, – коротко ответил Алексей. – Поторапливайся. Пусть раненых перевязывают прямо в бронетранспортере. Я все еще надеюсь нашу колонну догнать.

– Давай команду по машинам. Мы готовы.