Сталинизм и война

«Победоносная сталинская стратегия», — писал Минц в «Известиях» 22 февраля 1946 г. Однако ни победный результат, ни высокие эпитеты не могут заслонить от исследователя вопрос о том, во что обошелся этот результат. Внезапность во многом определила огромную цену, которую заплатили за победу. Страшный шлейф внезапного нападения тянется через все послевоенные десятилетия. В долгосрочном плане пагубные последствия внезапности и вызванных ею жертв и материальных потерь необходимо исследовать специально. Но уже сейчас можно сказать, что нет ни одной области общественной жизни страны, в которой не просматриваются следы той страшной катастрофы. Сошлемся, в частности, на «синдром 1941 года», под влиянием которого в СССР (и не только в СССР!) в послевоенные десятилетия развивались военная теория и практика. Происходило постоянное наращивание количества танков и другого тяжелого оружия. При истощенной экономике страна содержала 4-миллионную армию (на 10 000 населения в СССР — 138 военнослужащих, в США — 83, в ФРГ — 63). Это явно превышало не только наши возможности, но и пределы разумной достаточности[233].

Внезапность была в определенной степени нейтрализована исключительными духовными силами народа и армии. Вопреки все новым и новым просчетам высшего руководства их ожесточенное сопротивление спасло страну. Особую роль в 1941–1942 гг. сыграли геополитический фактор СССР, в частности, огромная территория, развитая экономика. В последующие годы увеличилось влияние на ход войны западных союзников, антифашистских движений народов. Из поля зрения наших военных историков до сих пор выпадает очень важный вопрос: почему ряд ведущих политиков и генералов Германии в сентябре — октябре 1941 г. перестали считать возможным решить «восточноевропейскую проблему» военными средствами; почему японское руководство примерно в это же время отдает предпочтение южному направлению экспансии? В общих статьях о войне Куманева и Ржешевского[234] все дело сводится к отдельным эпизодам. Главную же тенденцию они обходят молчанием. Даже Смоленское сражение не упоминается или упоминается вскользь. По подсчетам А. Хорькова, в первые пять месяцев войны было осуществлено 20 фронтовых контрударов и несколько операций[235]. Вследствие внезапного нападения изнемогала под тяжестью войны советская сторона. Однако и фашистские войска при авантюризме своего руководства не сумели полностью воспользоваться чрезвычайно благоприятными для них обстоятельствами. Напомним, что на московском направлении существенно ослабленный вермахт остановил свое наступление независимо от контрнаступления РККА, за несколько дней до его начала в декабре 1941 г. Авторы т. 6 делают вывод о том, что на рубеже 1941–1942 гг. Германия стала испытывать чрезвычайное напряжение сил. Ход войны вышел из-под ее контроля.

Итак, сфабрикованные Сталиным и его преемниками причины поражения РККА в 1941–1942 гг. несостоятельны. На деле все сводится к просчетам, бездеятельности, халатности в первую очередь Сталина, Молотова и других членов Политбюро ЦК ВКП(б), военных руководителей от Тимошенко и Жукова до командующих пограничными военными округами, по меньшей мере. Внезапность нападения на самом деле была главной, если не единственной причиной поражения. Она выражалась в том, что до и после 22 июня 1941 г. военно-политическое руководство СССР было парализовано, а Вооруженные Силы не были приведены в боевую готовность. Главным содержанием первого полугодия войны не были «трагедия и героизм», как пишут сейчас некоторые военные историки[236]. Сочетание этих двух слов логически не строго и не несет информации. Такое было и в войнах Рима с Карфагеном. Это — время поражений РККА. Однако благодаря неимоверным усилиям большинства народа противник был остановлен, на фронте установилось относительное равновесие. Провал скоротечной войны предрешал общее поражение вермахта.

II. Основные черты сталинистского руководства

Представляя в настоящем разделе результаты первых попыток исследовать сталинистское руководство войной, авторы отдают себе отчет в том, что ныне эту проблему можно осветить лишь в основных чертах. Нет всех источников, не осуществлены еще необходимые исследования как конкретно-исторические, так и общесоциологические. Авторы вынуждены сосредоточить внимание главным образом на проявлениях этих черт в верхних этажах руководства. В какой степени сталинизм поразил руководство в целом, как взаимодействовали реакционная и прогрессивная тенденции в руководстве войной, многие другие важные стороны проблемы составят предмет дальнейших исследований. Однако откладывать начало работы до лучших времен неразумно. Уже сегодня появились многие факты, которые не объясняет старая схема. Показать ее несостоятельность, в определенной мере способствовать формированию научной концепции можно и должно уже сейчас.