Сталинизм и война

Мы особо подчеркнем, что в российской историографии XIX в. постоянно звучала мысль о полководце «как идеале в нравственном и умственном отношениях». Он призван «заботиться об армии как о самом себе, ощущать на самом себе малейшие страдания последнего атома его армии» (полковник Астафьев). Этому диссонируют появившиеся в последнее время в литературе РФ странные утверждения, будто бы «у военных и политических руководителей есть своя мораль, отличная от общечеловеческой. Их цель всегда оправдывает средства ее достижения» (Горьков). Эта иезуитская формула по существу объявляет правомерными любые преступления. Она грубо противоречит прогрессивной традиции военной теории. «Лишь тот велик, кто справедлив», — писал Дюра-Ласаль. И далее. «Нравственные качества главнокомандующих суть следующие: бескорыстие, человеколюбие, чистота нравов, скромность, вежливость и благородство; без этих добродетелей слава их была бы несовершенна». Главнокомандующий никогда не должен «простирать алчных рук на казну государственную». Еще одно обязательное качество полководца также игнорируется мифотворцами. Он должен обладать властью на театре войны. А. Суворов требовал «полной мочи избранному полководцу», и Павел I, напутствуя его в поход против наполеоновской армии, писал: «распоряжайтесь сими войсками к пользе общей». В другом рескрипте императора Суворову говорится «об оружии, вам подвластном». Полностью принимая этот принцип, генерал-адъютант российского императора Жомини в записке от 15 июня 1828 г. откровенно высказал свое мнение о том, чтобы Николай I не стеснял своим присутствием на фронте главнокомандующего, чтобы сражением руководил «самостоятельный начальник». В другом случае он подчеркивал, что полководец должен «иметь полную свободу действий по своему благоусмотрению». Вслед за Жомини Милютин уже Александру II (который «рвался к командованию», присвоил себе звание генерал-фельдмаршала) доказывал, что простое его присутствие на передовых позициях войскам «неуместно», «теснит главнокомандующего».

С вопросом о власти полководца связаны мысли Наполеона о «единстве в командовании (единстве военной мысли во главе армии)» как «условии первостепенной важности на войне, самом основном требовании войны», «на одном театре должна быть лишь одна армия», «на войне только обстоятельства (т. е. обстановка) повелевают». Поэтому «сверху должно даваться только общее направление, только ставиться цели, средства же к их достижению должны предоставлены свободному выбору исполнителей, иначе успех немыслим». В трудах Жомини эта мысль нашла свое развитие: «Полководец, имеющий полную свободу действий, всегда будет обладать большими преимуществами в борьбе против полководца, которого гений и руки связаны верховным советом, находящимся за 200 лье от театра войны»; разрабатываемая правительством «инструкция для генерального штаба» «не должна налагать на главнокомандующего неразрывных цепей. Главнокомандующий всегда должен иметь власть располагать свои войска в соответствии со своими намерениями и с масштабами предполагаемых им действий». Автор полагает, что военный совет при главе государства должен определить лишь цель кампании, наступательный или оборонительный характер операций, необходимые материальные средства, резервы и ополчение на случай неприятельского вторжения.

Вслед за Жомини Милютин считал, что главком — это «неограниченный начальник в армии», «ему предоставлена полная свобода в составлении плана действий». Разработанное этим реформатором положение 1868 г. предоставляло главкому «власть распоряжаться в направлении военных действий по своему непосредственному усмотрению». Положение 1876 г. еще более усиливало права главкома. К этой теме обращался и Тухачевский. Во время гражданской войны (1921) в одной из своих статей он писал: «Вмешательство политики в дела стратегии чрезвычайно большое зло. Для успеха военных операций главнокомандующему должна быть предоставлена полная мощь. Политика должна ему безусловно доверять… Назначение военспецов, связанных по рукам и ногам, пользы не приносит. Ревсоветы, это бельмо на глазу нашей стратегии, сами себя изживают в доказательство тому, что существование их противоречит сути дела.

Выгоднее всего достигается гармония между политикой и стратегией, когда руководство ими принадлежит одному лицу.

У нас роль этого лица должен играть Совет обороны».