Сталинизм и война

Тезис о наделении Главнокомандующего — высшего военного специалиста — во время войны всей полнотой власти как условии успешного руководства всегда имел своих сторонников. После второй мировой войны эта мысль принята многими германскими мемуаристами. Правда, она служила оправданию германского генерального штаба, будто бы полностью лишенного Гитлером политического и иного влияния. Гитлер же, облаченный большими правами, не был военным специалистом. Ни Суворов, ни Кутузов не ездили в Петербург согласовывать военные решения, от которых подчас зависела судьба не только внешнеполитических планов российского престола, но и самой России. Но эти люди были специалистами самого высокого класса. Во всяком случае, сосредоточение власти в руках одного лица не должно переходить разумных пределов. Не любая централизация оправдана. Сталинская сверхжесткая, часто неразумная централизация сковывала деятельность армии, экономики.

К проявлению бюрократизма в сталинском руководстве войной необходимо отнести учреждение в первые военные дни не только не нужных, но и вредных промежуточных звеньев в виде Западного, Северо-Западного и Юго-Западного направлений, как надстроек над фронтами. Это было еще оправдано, если б во главе их были поставлены квалифицированные и обладающие определенной самостоятельностью военачальники. Но ни того, ни другого не было. Во главе направлений Сталин поставил уже обнаруживших свою бездарность Буденного, Ворошилова, Тимошенко. Такой же была и система представителей Ставки на фронтах. Сторонники этой надстройки ссылаются на недостаток в армии квалифицированных специалистов высшего звена. Но добрую половину представителей Ставки составляли лица, еще менее подготовленные к руководству большими массами войск в современной войне. Некоторых из них, например, самодура Мехлиса, близко нельзя было подпускать к руководству. Об этом свидетельствуют многие мемуаристы, в частности Василевский, Кузнецов, Мерецков. Хрущев в своих воспоминаниях показывает, как неловко себя чувствовал субъективно честный О. Городовиков, сознавая, что его приезд в качестве представителя Ставки ничего «не давал фронту». Бывший член военного совета фронта пишет: «…У нас целая свадьба была этих, наехавших из Ставки, а потом их как метлой смело. Считали, что немцы захватят Сталинград, а мы были оставлены там козлами отпущения»[276].

Наверное, еще хуже, когда представители Ставки проверяли дела войск, фактически дезорганизуя их деятельность. Такие «проверки», руководимые, в частности, Мехлисом, часто заканчивались настоящим погромом. Подчас за порочные действия Мехлиса Сталин возлагал ответственность на того или иного командующего фронтом. Так было в случае с Д. Козловым, отстраненным от руководства Крымским фронтом. Не была безукоризненной и практика тех уполномоченных Ставки, которых относят к числу квалифицированных полководцев. Военные историки еще изучат, какой вред был нанесен РККА постоянным отвлечением от своих прямых обязанностей Жукова, Василевского, Воронова и других военачальников, которых Сталин по существу превратил в начальников неких команд, тушивших пожары от Ставрополя до Мурманска. Не ясно пока, как велик вред, нанесенный и тем, что представители Ставки, как правило, не отличавшиеся деликатностью, подменяли, по меньшей мере, отвлекали от дела способных командующих. Это понимали, против этого даже открыто протестовали уже в то время. Напомним лишь конфликт Рокоссовского и Жукова в Сталинграде, после которого Жуков благоразумно покинул штаб фронта. Ответственность Сталина за такую порочную систему удваивается потому, что практика посылки «особоуполномоченных» фактически провалилась еще во время гражданской войны. 15 июня 1919 г. она была резко ограничена решением ЦК РКП(б). Ограничены были и права этих представителей на местах.