Сталинизм и война

Б. Курашвили по существу повторяет мысль А. Довженко о «культуре войны». Фактически оправдывая большие военные потери, он ссылается на уровень производительности труда. Но как объяснить этим «уровнем» разные методы руководства Жукова и Рокоссовского? Геллер и Некрич в «Утопии у власти» среди других причин справедливо отмечают «преступное небрежение советского руководства» в подготовке отпора агрессору. Они сообщают, что «жизнь человеческая в СССР не стоила ни гроша»; «военное командование часто думало не о том, как выиграть сражение, не неся при этом ненужных потерь, а как выиграть бой, не считаясь ни с какими жертвами»; «бросали людей на убой».

Гареев выделяет три фактора, определивших потери: военно-политический, оперативно-стратегический, пассивность союзников. Первые два фактора автор связывает со Сталиным, упорно воздерживаясь назвать все своим именем — порочное сталинистское руководство войной. «…За большие потери не было принято строго спрашивать». Это наибольшие обобщение и признание, на которые решается генерал. Ссылки на союзников, на их второй фронт несерьезны. При чем здесь сосед, если в твоем дома нет порядка? В книге Гареева о Жукове суждения о потерях еще более беспомощны. Он утверждает, что «могло быть хуже», объявляет «недостойным и кощунственным» вспоминать о потерях, наивно объединяет потери РККА и некоторых ее союзников, почему-то запрещает сравнивать потери одного СССР с потерями одной Германии без союзников. Тезис — Жуков будто бы «противостоял» решениям Сталина, приводившим к «несопоставимому урону наших войск» — автор оставляет без доказательств. Лицемерно сравнивает потери войск, руководимых Жуковым, с еще более плачевными результатами, умалчивая о победах малой кровью. Наконец, в разделе «О критериях и цене победы» за туманными рассуждениями о генезисе и итогах войны, роли СССР в достижении коалиционной победы, «непримиримости целей сторон» и «особо ожесточенном характере борьбы» автор пытается скрыть главное — некомпетентность и жестокость тирана и многих его выдвиженцев. Гареев вводит наукообразные термины вроде «качество победы, ее цены». Последняя будто бы выражается «не только в приобретениях (?), но и в потерях». В упоминавшейся нами первой книге очерков «Великая Отечественная война» приводятся сведения о потерях РККА под Москвой, они в три раза превышали потери группы армий «Центр». На этом основании авторы, пожалуй, впервые в нашей литературе называют Московскую битву «одной из страшных человеческих трагедий». Но воздерживаются упоминать об искусстве побеждать любой ценой.

Послесловие

1

Таким образом, за 40 с лишним лет после смерти Сталина и начала разоблачения культа его личности, менее 10 лет с начала систематической критики сталинизма отечественная историография сделала весьма немного для изучения этой наиболее развитой автократической системы XX в. Ее создателю было выгодно сохранить социалистический фасад системы. Миллионы людей искренне соединяли в своем сознании социализм и Сталина. Ныне «верхние десять тысяч» искусно эксплуатируют эту веру. По недоброй воле этих «верхних» и другим причинам исследования по истории сталинизма крайне редки. И главное. Сильные его последствия остались непреодоленными. В этом мы находим главный источник глубочайшего социального кризиса, в который ввергнута страна.

С изучением второй мировой войны дела обстоят немногим лучше. Создана одна из самых обширных в мире литература, введена в научный оборот масса материалов. Но освещение войны до сих пор остается неполным, односторонним, идеологизированным. Большинство историков рассматривают войну, как правило, вне связи со сталинизмом, имевшим определенное отношение к ее происхождению, оказавшим значительное влияние на ход и исход войны со стороны СССР. Наше исследование представляет собой первую попытку соединить в этой картине эти два явления XX в., по крайней мере, наметить пути такого соединения. Без него, на наш взгляд, немыслимо понять ни того, ни другого. Хотя бы потому, что порочная сущность сталинизма проявилась наиболее полно именно во время войны.

Почему литература о сталинизме и войне так долго пребывает в плачевном состоянии? Отметим вначале вполне объективное обстоятельство — крайнюю сложность самого предмета исследования. Противоречиво развитие сталинизма, еще больше противоречий в истории советского общества в целом. Тем более что эту историю постоянно искажали и «левые» и «правые».