Стальная бабочка, острые крылья…

– Да, – Би бросила марлю в огонь и посмотрела на Мириам. Ее странной формы глаза были не просто черными, как показалось вначале – белки покрывала сеть лопнувших сосудов, словно Би не спала много дней. – Да, я хочу умыться. Что у меня с лицом? Все очень плохо?

– Нет, вовсе не плохо. – Мириам снова заглянула в мешок. – Держи зеркало.

Спустя полчаса в котелке булькала каша с кусочками мяса, а умытая Би сидела у костра рядом с Мириам и смотрела в сторону хайвея, в темноту. Зеркало лежало рядом с ней. От предложения Мириам расчесать ей волосы она отказалась. Мириам помогла ей смазать губы и ссадины от трубок защитной мазью и уговорила снять шейный платок – но потом Би просто перестала реагировать на ее вопросы и молча рассматривала себя в зеркало, все так же щурясь. Что она могла увидеть там при свете костра, оставалось загадкой для Мириам.

Разложив кашу в две жестяные миски, она отдала Би ее порцию – и та молча взяла ее. Ела Би очень медленно, словно пробуя каждую ложку заново, но съела все, до последней крошки.

– Вкусно? – спросила Мириам, – Обычно я готовлю лучше, но сегодня просто не из чего.

– Вкусно, – ответила Би, и встала. – Спасибо тебе… и за зеркало тоже спасибо.

И ушла в темноту, к своей машине. Мириам сложила миски, завернулась в запасное одеяло и улеглась у огня. Почему-то она была уверена, что Би позаботится о том, чтобы в темноте к их лагерю никто не подошел.

Проснувшись посреди ночи, Мириам долго не могла понять, где она и почему вместо жесткой рамы кровати под ней песок. А когда вспомнила, расплакалась – впервые после прихода рейдеров. Она плакала горько, и бесшумно, как научила ее жизнь без родителей, роняя слезы в одеяло, – но вдруг звуки, разбудившие ее, повторились снова. Она села, оглядываясь.

Костер едва теплился, угли тлели, и в темноте едва можно было различить фигурку, скорчившуюся недалеко от машин у стены.

Би рвало ужином.

Несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Извини… – тихо сказала Мириам и шмыгнула носом.

Би ничего не ответила – просто молча залезла в кабину, оставив ее открытой.

Через несколько часов Мириам проснулась еще раз. Костер совсем погас, и со стороны машины Би был слышен ее голос: она говорила с кем-то, но так тихо, так что ни слова нельзя было разобрать. Мириам лежала несколько минут, слушая ее голос и глядя на звезды, потом снова расплакалась, завернулась в одеяло и уснула.

IV

Би разбудила Мириам за полчаса до рассвета. Небо на востоке розовело, песок был мокрым от росы, а на Би снова была маска.

От завтрака она отказалась, и Мириам пришлось доедать кашу одной.

– Прости меня, – снова сказала она, отчищая котелок песком. – Я уже видела такое… у людей, которые долго не ели.

– Я сама виновата. – Би сидела на крыле машины, глядя туда, где должно было взойти солнце. Ее механический голос был ровным. – Нужно думать головой, а не желудком.

– Если бы мясо было свежим, то я сварила бы тебе жидкий суп, от него бы тебе плохо не было.

Мириам сложила миски в котелок и спрятала котелок в узел с вещами. Би посмотрела на нее, и казалось, задумалась.

– Это не очень важно сейчас. Мы должны добраться до Атланты как можно скорее, а о еде можно подумать потом.

– Но ты даже не завтракала!

– Я поем позже. – Би запрыгнула в кабину машины, мотор которой тут же запустился с тихим свистом. – У меня еще остались три капсулы с кофе – хочешь?

– Нет. – Мириам потащила узел к своему трейлеру. – А что ты ешь, кроме кофе?

– Витаминный паек. – Колпак кабины опустился, и голос Би снова раздавался из переговорника на воротнике куртки Мириам.

– И давно?

– Неважно… я уже привыкла.

Мириам хотела было ответить… В ее памяти еще были живы воспоминания о детстве, о вечном голоде и блуждании по пустынным дорогам – но слов получалось слишком много, и они не складывались в связные фразы, поэтому она только вздохнула.

– Я еще сварю тебе суп. Тебе понравится, я хорошо готовлю… так люди говорят.

– Спасибо, – ответила Би, и мотор ее кара взревел. – Кстати, а как тебя зовут?

Глава II

Интермедия II

Песок после ночи нагревался медленно.

Днем, раскаляясь, он стремительно терял влагу, становился сыпучим и подвижным. Такой песок не хранил следов долго.

Человек, остановившийся у остатков чужого лагеря, знал толк в следах. Солнце взошло недавно, и один-единственный взгляд сообщил ему больше, чем другому мог бы дать час пристального наблюдения.

Широкие следы боевого кара, тяжелого, нестандартного, в полной броне. Глубокие следы его владельца – маленькие ноги, вязнущие в песке из-за дополнительного веса. Экзоскелет? Мальчик или женщина?

Человек медленно прошел по лагерю. Его броня меняла цвет с каждым шагом – серая, серовато-зеленая, песочно-желтая. Он остановился, и его силуэт слился с песком – только асимметричные оптические линзы на шлеме предательски блестели, но потом и они погасли.

Он рассматривал костер, грязь, остатки ужина, следы рвоты… Затем подошел к сохранившейся стене здания и легко запрыгнул на нее – на три метра в высоту.