Стальная империя

Начал, кажется, старик. Да-да, старик. Он что-то сказал про Ляоян... Что? А, сказал, что недавно в городе, приехал в гости к внучке. А сам он из... Нет, не вспомнить. То ли из Кайфына, то ли из Датуна — в общем, из какого-то крупного города. Вот о городах он и заговорил, сравнил Кайфын (или Датун) с Восточной столицей, потом спросил, не бывал ли в иных местах его молодой собеседник. И как-то незаметно ввернул одно название — Хуаньчжоу. Чен тогда не сдержался, вздрогнул, оглянулся, даже хотел тут же уйти — уж слишком много было у него связано с этим небольшим городком. А старик не унимался, сказал, мол, один его знакомый был там ограблен собственным молодым любовником, и этот знакомый, мол, уже заявил властям, и те землю носом роют, чтобы отыскать преступника и подвергнуть его суровому, но справедливому наказанию... Не слыхал, случайно, господин эту историю? Ах, нет... Даже в Хуаньчжоу никогда не был. Ну надо же... Старик ему не верил, явно знал, знал... Откуда? Да мало ли... Хуаньчжоу... Не приятности ради Чен согласился на предложение одного богатея стать его любовником. Просто есть было нечего — голод. Ну а потом, откормившись, юноша решил дать деру, прихватив кое-что на память о приютившем его человеке. А что, разве плохое желание? Так Чен и сказал господину Фэнь Ю, когда его поймали. Господин Фэнь Ю тогда начальствовал над городской стражей уезда и ждал повышения по службе и перевода в какой-то большой город. Чена он, посмеявшись, оставил при себе, а потом забрал с собой в Ляоян и сказал: работай. Лэй уже тогда была при нём...

А старик не останавливался, припомнил все деликатные делишки, провёрнутые «способным юношей», да в таких подробностях, которые и сам-то Чен уже плохо помнил. В общем, сначала выбил из колеи, запугал, а потом предложил кое-что сделать. Ничего сложного. Причём обещал очень хорошо заплатить — и ведь не обманул, расплатился честно!

— Ну, вот и всё, пожалуй, — задумчиво закончил Чен. — А потом я случайно встретил этого старика на паперти Храма Неба — он актёр, оказывается.

— Это был точно он?

— Да он, он, у меня взгляд намётанный.

Баурджин пристально посмотрел в глаза юноше:

— Вот что, Чен, ты, кажется, собираешься когда-нибудь стать шэньши?

— О, господин, — покраснев, с чрезвычайной серьёзностью отозвался слуга. — Это самая большая моя мечта. Став чиновником, я наконец обрету долгожданный покой, женюсь, заведу детей и никогда больше не буду заниматься... тем, чем занимался раньше.

— То есть — разными аферами.

— Вот именно, господин.

— Угу, — князь рассмеялся. — Зарекалася свинья... Впрочем, сие не суть важно. Вот что, Чен, я ведь тоже собираюсь совсем скоро сдавать экзамены.

— Искренне за вас рад, господин! Баурджин взял лежащую на столе книгу:

— Возьми и проштудируй. Это «Чуньцю» — «Весны и осени», думаю, пригодится тебе для будущего экзамена.

— О, господин! — Чен бросился на колени.

— Погоди кланяться, — нахмурился князь. — Я полагаю, твой покровитель господин Фэнь Ю обещал допустить тебя до экзаменов?

— Да, господин. Обещал.

— Как часто ты встречаешься с ним?

— Раз в десять дней. Просто прихожу во дворец с чёрного хода, говорю стражнику условное слово, он вызывает начальника охраны, а уж тот ведёт меня к господину Фэнь Ю. Если тот занят, меня принимает первый секретарь — господин Лян, очень умный и способный чиновник.

— Вот что, Чен, тебе теперь когда являться с докладом?

— Уже завтра, мой господин.

— Доложишь вот что. Мол, твой господин — то есть я — очень недоволен исчезновением некоего юного водоноса по имени Дэн Веснушка. А недоволен потому, что крутил через водоноса какие-то дела. А ты, Чен, уже успел подружиться с этим Веснушкой, просто как родные братья стали — водой не разольёшь. Водонос тебе верит во всём, и... В общем, скажешь.

— Понимаю, господин хочет, чтобы Фэнь Ю велел отпустить водоноса, — улыбнулся Чен. — Не беспокойтесь, сделаю всё так, как сказали. Завтра же доложу.

— Ну, дай-то бог, дай-то бог... Свободен! Эй-эй, книгу-то забери!

— Удачи и счастья вам, господин, — вернувшись за книгой, низко поклонился слуга.

Оставив дом на его попечение, Баурджин приоделся и вышел на улицу, с удовольствием подставив лицо весеннему солнышку. С не столь уж далёкого моря дул мягкий тёплый ветер, пахло первыми цветами и травами. Смеющимися весёлыми толпами фланировали по улицам празднично одетые горожане, приветствовали знакомых, улыбались, обменивались шутками и последними новостями. Нойон тоже улыбался этим вовсе незнакомым людям, смеялся над шутками, даже остановился на углу, выпил предложенного одной из шумных компаний вина.