Стальная метель

Вазила в высоких рыжих сапогах и широких штанах, скрывающих мохнатые ноги и копыта, ехал верхом, изображая человека. Поначалу это было почти смешно, поскольку ездить он не умел и постоянно ёрзал на кожаной подушке, которые здесь служили вместо сёдел. Впрочем, лошади послушно и терпеливо шли под беспокойным седоком…

Какой-то пергамент с печатью, который Главк предъявлял и стражникам, и на постоялых дворах, был лучше денег: их и пропускали везде, и размещали на ночлег, и кормили почти даром. Ний старательно не интересовался этим пергаментом.

Поднявшись от цветущих долин в горы, где, правда, уже не было снега, но постоянно дул холодный принизывающий ветер и часто налетал дождь, они в три перехода достигли крепости Казвин. Здесь Главк, оставив подчинённых на постоялом дворе, отправился на встречу с кем-то, вернулся только на следующий день и был весьма озадачен…

Впрочем, Ний, послонявшийся среди постояльцев и сыгравший пару партий в зары со стражниками (сначала проиграл один серебряный, потом отыграл обратно), уже знал, что царь Дарий, про которого думали, что он давно где-то в Бактрии, а то и в Сугуде, — вдруг объявился совсем близко, где-то южнее Тихрана[17], а сатрап Фратаферн, до того восставший против Дария, каким-то чудом получил прощение и теперь поставляет царю воинов, коней, скот и золото; Александр же, вместо того, чтобы обосноваться в Сузах, как были уверены все, внезапно перевалил через горы, наголову разбил и уничтожил отошедшее туда раньше войско сатрапа Сузианы Ариобарзана и подошёл к Парсаю, который греки называли Персеполисом. Правитель Парсая Тиридат без боя открыл ворота города… Многие бежали из Парсая на север, и сейчас в Экбатане[18] скопилось великое множество народа, не знающего, куда податься дальше.

Ночью Ний попытался увидеться с Ягмарой, но она не пришла. Впрочем, они уже давно решили эту проблему: в воображаемом доме на столе лежала вощёная доска и остро отточенное стило, и они писали друг другу письма — обстоятельные, когда было что рассказать, или короткие любовные записки. Ний прочёл, что Ягмара с отцом и Фрияном готовятся встретить Сутеха с войском и что, если всё пойдёт по плану, они с Нием могут свидеться раньше, чем предполагали… Ний с сожалением протёр доску и подробно описал, где он сейчас находится и что ему известно о происходящем в Персидском царстве. Потом открыл глаза и снова оказался в переполненном, холодном и вонючем постоялом дворе рядом с крепостью Казвин. Рядом на циновке храпел Вазила. Братья играли в странную игру, по очереди выкладывая на полу дощечки с рисунками и время от времени забирая себе одну или несколько дощечек; что было целью игры — забрать все дощечки или избавиться от них, Ний не понял, как ни присматривался. Вазила повернулся на другой бок, перестал храпеть, потом встал и вышел, в дверях поманив Ния за собой.

Они уже за время пути рассказали друг другу всё, что с ними случилось… В беде своей Вазила был виноват сам — взялся лечить лошадей в табуне, который скифы гнали из своих степей в Армению. Он догадывался, что скифы гонят не своих коней и что, в сущности, они просто разбойники, но ничего не мог с собой поделать. При переходе через Восточные Гирканские ворота табун попал в небывалый в этих местах буран, и два десятка жеребцов, отбившись от табуна, переломали себе ноги. Вазила нашёл их уже издыхающими — и не смог им помочь. Его обвинили в колдовстве и хотели убить, но передумали и в Задракарте, огромном торговом городе за перевалом, продали как диковинку армянским купцам, отправляющимся в Киммерию. На верёвке из конского волоса Вазила прошёл с купцами всю Гирканскую долину, пока в предгорьях Армении купцов не ограбили и не убили. Его же приняли за местного бога и много дней всячески ублажали, пока он не очнулся уже в той горной деревне и не увидел Ния…

Во дворе тоже спали вповалку, нужно было внимательно смотреть, куда ступаешь. Хорошо, что светила луна. Они покинули постоялый двор и медленно побрели без дороги — Вазила на полшага впереди. Справа поднимались щербатые поверху стены крепости, слева зияла пустота. Слышно было, как там, в пустоте, катит воды река.

Наконец они уселись под огромным чинаром спиной к реке, лицом к крепости. Никого не были ни видно, ни слышно поблизости, лишь в отдалении лаяли собаки да что-то скрипело.

— Брат мой, — сказал Вазила, — мне нужно сказать тебе очень важное. И чтобы ты подумал над этим.

— Слушаю тебя, брат.

— Когда меня почитали как бога, я выпил столько вина, сколько не выпил за всю жизнь. Я вообще раньше мало пил вина, ты знаешь. Люди пьют его для веселья и чтобы согреться, но меня оно не веселит и не греет. Потом просто болит голова и долго ничего не хочется. Но на этот раз что-то произошло. Я никак не мог понять, что это, и много над этим думал — всё то время, пока мы ехали. И вот сейчас, кажется, понял. Эти люди верили в меня как в бога — и я действительно на какую-то малую часть им стал. Я понял, как снять чары с наших оножей, и мы сможем уйти. Помнишь твой туес, который снимал цепи и открывал замки?