Стальная память

Человек в плаще, шедший на значительном расстоянии от него, держал что-то продолговатое в правой руке, однако понять, что это может быть – отрезок водопроводной трубы, арматура или просто свернутая газета – было невозможно.

Впереди через реку был деревянный мост. Словно что-то почувствовав, ревизор приостановился, посмотрел по сторонам, а потом ступил на пустынный мост. Человек в плаще стал его нагонять. Где-то посередине моста неизвестный в плаще догнал руководителя комиссии. Услышав за собой шаги, ревизор обернулся и получил продолговатым предметом сильнейший удар в лоб. Бородач неловко упал, обливаясь кровью, попытался подняться, но получил еще один удар по затылку и еще. После третьего удара руководитель комиссии больше не поднимался, его тело было бездыханным.

– Нашел чего-нибудь? – скинув с головы капюшон, спросил у бородача Бабаев, глядя в залитое кровью лицо. – А ведь я тебя предупреждал. Сам виноват!

Поднатужившись, он приподнял убитого и перекинул его через перила моста. Внизу послышался негромкий всплеск. Какое-то время Всеволод Бабаев смотрел в воду, а потом накинул капюшон и отправился по мосту в обратную сторону. А ведь он сомневался, сможет ли убить человека, если наступит такая необходимость. Вот она и наступила. Оказывается, смог! И не такое уж это сложное дело…

Новая комиссия расследовать дело о посадке самоходной баржи на мель не приезжала. А милиционеры, что вели следствие по делу обнаружения в реке трупа начальника комиссии, у которого был разбит череп, допросив Бабаева и его помощника, дело приостановили на неопределенный срок за недостаточностью улик. Ходил слушок, что начальник комиссии сам себя порешил из-за развода с женой. Дескать, не смог вынести разлуки и бросился с моста в реку, разбив голову о камни, что нередко случается при падении человека с высоты. Слушок этот, распускаемый на адмиралтейских пристанях не без помощи Всеволода Леонидовича, сделал свое дело, и о гибели руководителя комиссии как-то быстренько забыли. А вместе с ним забыли и о том, что самоходная баржа из-за халатности работников пристани села на мель, парализовав работу всех прочих пристаней.

В одна тысяча девятьсот двадцать девятом году три четверти площадей адмиралтейских пристаней были переданы под размещение завода обозных деталей, передислоцированного в Средневолжск из соседней Чувашии. Всеволода Бабаева, как ценного работника, сокращать не стали, а перевели на завод в контору на должность инженерно-технического работника, поскольку помимо репутации передовика у него имелся диплом об окончании техникума. И стал Всеволод Леонидович выпускать тачанки, телеги, хомуты да дуги для Рабоче-крестьянской Красной армии и колхозного села. Вредил помаленьку, но так, чтобы не бросалось в глаза, а когда с тридцать третьего года завод стал выпускать еще самолетные лыжи, лонжероны, крылья и кабины – вредительствовал уже масштабнее, что было ему настоящим бальзамом на душу. Случалось, выбраковывались целые партии стыковых узлов крыльев – лонжеронов и самих крыльев, однако несколько лет никаких последствий из-за брака работники завода не имели. Брак – он случается везде. Даже на оснащенных новейшей техникой предприятиях. А завод обозных деталей имел оборудование, выпущенное еще в девятнадцатом веке.

Все изменилось с тысяча девятьсот тридцать пятого года, когда обозный завод получил статус оборонного. За брак стали спрашивать строго, и причинами его занимались уже сотрудники госбезопасности НКВД.

Однажды после очередной партии бракованных стыковых узлов самолетных крыльев до Бабаева докопался майор госбезопасности по фамилии Колдобин.

– Я тебя посажу! – орал он на Всеволода Леонидовича в кабинете директора завода и в гневе стучал кулаком по столу. И это были не пустые слова. Майор обладал немалой властью. Главный инженер завода уже томился в застенках Управления государственной безопасности, расположенного на Черном озере, и ему светила пятьдесят восьмая статья за совершение контрреволюционной деятельности, направленной к ослаблению или подрыву внешней безопасности Союза ССР. Случившееся было на руку Бабаеву, поскольку главный инженер был большевиком с пятнадцатого года, а стало быть, являлся личным врагом Всеволода Леонидовича. Однако сам он попадаться в лапы НКВД не намеревался и придумал комбинацию, которая освободит его от майора госбезопасности Колдобина навсегда…

Всеволод Леонидович приметил, что майор госбезопасности с вожделением поглядывает на симпатичную двадцатишестилетнюю секретаршу директора завода Маечку Зарипову. Да и на межцехового диспетчера Василису Дмитриевну с внушительной грудью и прочими выдающимися частями тела он также смотрит не без интереса, хотя женщине уже было под сорок. Из чего напрашивался вывод: майор госбезопасности Колдобин весьма падок до женского пола, что можно использовать в свою пользу.