Стальная память

Когда Яков Арнаутский представился и без запинки ответил на все установочные вопросы, Григорий Богданович приступил непосредственно к допросу. Вначале он выяснил факт знакомства Якова Арнаутского с Зиновием Яковлевичем Шмулием. Последний сказал капитану правду: он и Арнаутский жили в соседних похожих друг на друга старых купеческих домах на улице Кирова и знали один другого исключительно по-соседски. Правда, Яков Арнаутский знал, чем занимается Зяма, и однажды в приснопамятном холодном и голодном сорок четвертом году продал ему радиоприемник «6Н-1» Воронежского завода «Электросигнал» выпуска тридцать девятого года.

– А может, вас с Шмулием связывали не только соседские отношения, но и деловые? – сузил глаза начальник городского отделения милиции капитан Остапчук. – Может, вы подыскивали Шмулию клиентов и имели за это долю в виде небольших комиссионных? Или больших, а? – кольнул взглядом собеседника Григорий Богданович. – А передо мной комедию тут ломаете? Невинного из себя строите…

– Ничего я из себя не строю, – спокойно возразил Яков Арнаутский. – Просто познакомил одного человека с другим. Что в этом криминального?

– А что, если Шмулий подтвердит, что вы работали на пару? – продолжал колоть взглядом Арнаутского капитан Остапчук.

– Ну, если скажет, то это будет его слово против моего, – в прежней спокойной манере ответил Яков Арнаутский. – А где доказательства? И вообще, что это у вас за манера так пренебрежительно разговаривать с гражданами: «комедию ломаете», «невинного из себя строите»? Это на милицейских курсах вас так разговаривать учат?

В иное время Григорий Богданович нашел бы эффективный способ, чтобы одернуть радетеля правильного общения сотрудника милиции с гражданами, однако в настоящий момент перед ним стояли совершенно иные задачи, отвлекаться не хотелось.

– Я бы посоветовал вам воздержаться от подобного рода разговоров с представителем власти. Ни к чему хорошему они не приведут, – все же не удержался от возможности оставить последнее слово за собой начальник отделения милиции.

– А я бы посоветовал вам воздержаться от нравоучений и запугивания граждан. Это не к лицу сотруднику советской милиции, – парировал слова капитана Яков Арнаутский.

Какое-то время Григорий Богданович молча смотрел на ершистого собеседника. Продолжать спор с ним не очень хотелось. Тем более что в этом споре можно было и проиграть. Помолчав и собравшись с мыслями, капитан милиции Остапчук задал вопрос, который он считал самым важным на данный момент:

– Человек, которого вы познакомили с Зиновием Шмулием, кто он?

Теперь настала очередь помолчать и подумать Якова Арнаутского. Наверное, в его душе сейчас происходила некая борьба. Если он покажет на своего знакомого, продавшего брошь Зяме, то этого знакомого очень подведет. Если же он не станет говорить – этот капитан милиции вполне может сделать его соучастником преступления. А с другой стороны, если его знакомый – преступник? Зачем его тогда покрывать? Пусть сам разбирается с милицией, коли натворил чего…

– Он работает на медеплавильном заводе в Мокрой слободе. Это в двух кварталах отсюда. Зовут его Федор Игнатьевич Зеленов.

– Где он живет?

– Тоже недалеко отсюда, на улице Коротченко, бывшая Первая Мокрая улица, – последовал ответ.

Григорий Богданович глянул на часы: седьмой час вечера.

– Наверное, он уже дома, – подсказал милиционеру Яков Арнаутский.

Откладывать на завтра взятие возможного убийцы не было никакой причины, да и желания. Подготовив для ареста и обыска квартиры все нужные бумаги и захватив с собой участкового и двух оперуполномоченных, капитан милиции Остапчук отправился домой к гражданину Зеленову, проживающему в одной из коммунальных квартир бывшего доходного трехэтажного дома купца Соболева и по сию пору зовущегося местными жителями «Соболевскими номерами».

Федор Игнатьевич – одинокий, начинающий плешиветь мужчина годов около сорока – находился дома. На нем был заношенный донельзя полосатый халат, делающий его похожим на арестанта, что чуть позже оказалось весьма символичным.

– А мы, знаете ли, к вам, – нарочито радостно сообщил Зеленову капитан милиции Остапчук и показал выправленные бумаги на арест и обыск. Два оперуполномоченных встали по бокам Федора Игнатьевича, чтобы при необходимости пресечь возможную попытку к бегству.