Стальная роза

– Наша первая и главная просьба к господину… и тем, кого он здесь представляет – оставить нас в покое, – на фоне фальцетов китайских женщин голос хозяйки дома звучал глухим контральто. Хотя это было не так. Обычный голос обычной европейской женщины. Но почему Кацуо вдруг стало неловко? Что происходит?.. – Вы и так натворили достаточно. Ваше вмешательство приносит только беду, и тем, против кого оно направлено, и тем, кто на вас работает. Вы бросаете камни в воду, забывая, что стоите не на берегу, а в самой воде. И удивляетесь, что волны от брошенных камней задевают вас самих… Забудьте дорогу в прошлое. Не испытывайте терпения Всевышнего, оно не бесконечное.

– Ваше вмешательство в ход истории также сложно переоценить, моя госпожа, – сказал Кацуо, мимоходом отметив звенящую тишину, в которой повисли его слова. Казалось, домочадцы мастера Ли даже дышать перестали, чтобы ничего не пропустить. – Огнестрельное оружие, если я не ошибаюсь, действительно изобрели в империи Тан, но на полвека позже, и не в таком… законченном виде.

– Это гарантия, – женщина дерзко подняла на него взгляд.

– Гарантия чего?

– Невмешательства… желающих побросаться камнями в пруд.

– Своеобразная логика, – усмехнулся Кацуо. – Но вполне объяснимая. Тем не менее я могу твёрдо обещать лишь то, что конкретно сюда никто из нас больше не войдёт, и вмешиваться в жизнь вашей ветви никаким образом не станет. Решать за начальство, если оно вознамерится вмешаться в бытие иных ветвей, я не могу.

– Вам придётся уговорить своё начальство, мой господин, иначе вы уйдёте отсюда без этой вещи. Своё условие мы менять не станем.

– Вы говорили о двух условиях.

– Пока мы не пришли к согласию насчёт первого, нет смысла обсуждать второе.

– Подумайте хорошенько, почтенный господин Сугимото, – тысячник именно сейчас счёл нужным встрять со своим мнением. – На вашем месте я бы проявил чудеса красноречия, чтобы убедить начальство, но отстоял бы данное мной слово. Раз уж эта вещь так важна для вас, стоит постараться ради неё… Или вы не уверены в собственном начальстве?

– Мой господин проницателен, – Кацуо снова поклонился ему, отдавая должное умному человеку. – Я могу дать какое угодно слово, я могу убедить начальника в своей правоте, но я не могу знать, решит ли он соблюдать это слово, или же придёт к мнению, что его выгоднее нарушить.

– Занятное у вас начальство, – хмыкнул тысячник.

– Увы, таково свойство высших персон, мой господин. Нарушит слово он, а клятвопреступником стану я. Моя честь будет запятнана.

Кацуо прямо-таки прочёл на лице женщины: «Ой, можно подумать, тебя так беспокоит незапятнанность твоей чести. Лицемер». Что тут сказать? Она права. Лицемер. Ещё какой. Иначе не стал бы тем, кем стал.

– Потеря лица никого не красит, но всё же постарайтесь быть убедительным в разговоре со своим начальником. Это мой вам дружеский совет, господин Сугимото, – добавил тысячник. – Слова госпожи Ли Янь – это слова мудрой женщины.

– Благодарю моего господина за совет, – снова поклонился Кацуо. – Я готов дать слово, но предупреждаю, что не могу предсказать действия своего начальства. Готовы ли вы сами принять такой риск, господа мои?

– Это лучше, чем ничего, – проговорил мастер Ли.

– Согласна, – жена почтительно опустила перед ним взгляд.

– Клянусь именами предков, – сказал Кацуо, отчего-то вдруг взволновавшись, – что никто из нас ни словом, ни делом, ни помыслом более не станет вмешиваться в прошлое.

– Ваша клятва принята, – мастер Ли и его жена склонили голову. – Уверен, Небо услышало её.

– Назовите ваше второе условие, почтенный мастер, и вы, госпожа моя, – Кацуо краем глаза наблюдал, как на миг окаменели лица старших сыновей мастера Ли – и приёмного, и родного. Парни явно ждали худшего. Приятно их разочаровать. – Я вижу, насколько тяжёл для вас этот разговор. Покончим с ним и расстанемся к обоюдному удовольствию.

Мастер Ли обернулся к среднему сыну.

– Позови Ши, – негромко сказал он.

Мальчишка учтиво поклонился отцу и, вскочив на ноги, выбежал за дверь. Это уже было интересно. Допустим, насчёт первого условия Кацуо догадался давно и нисколько ему не удивился. Но второе было загадкой, а загадки он любил с детства. Что ещё они придумали?

Сын мастера вернулся спустя полминуты, и не один, а в сопровождении мальчишки-слуги. Того самого, что прибирал посуду. Снова поклонившись отцу, мальчик сел на прежнее место, а вот служка отвесил всем присутствующим глубокий и неловкий поклон. И снова, чёрт возьми, как-то подозрительно уставился на него, Кацуо… Видел он его где-то, что ли? Если да, то где? Может, и видел. Но десять лет назад он был слишком мал, чтобы запомнить странного чужеземца. Хотя… Память ребёнка – это вообще сплошная загадка.