Стальное сердце под угольной пылью

Он стоял на пешеходном мосту над перронами и смотрел, как уходит поезд на Москву. А до этого в Красноярск и Санкт-Петербург. Он знал, у слишком многих билет в один конец. Они уезжали каждый день. Молодые, умные, талантливые. За деньгами, перспективами, мечтами, жизнью. Они уезжали всегда, когда-то больше, когда-то меньше. Возвращались единицы.

Его дети покидали его, и он ничего не мог с этим поделать. Он курил и смотрел, как уходит поезд на Москву.

Он сидел в логове водяного и пытался выпивкой заглушить мысли о том, как она там развлекается, кто прикасается к её коже, кто оставляет свой запах в её волосах. Вокруг вились русалки. Безупречная белая плоть. Он собирался выбрать из них одну. Подташнивало.

Холодные руки ласкали тело. Белое колыхание. Запах тины. Яркими пятнами били в глаза чёрные, русые, рыжие завитки. Пушистые касания. Он пьяно улыбнулся и наугад вытянул одну из круговорота. Белая щека покорно потерлась о его бедро. Он убрал чёрные волнистые локоны с её лица. Русалка подняла взгляд. Он узнал её.

– «Ну, конечно. Кого ещё я мог вытащить?»

Женщина, показывающая из окна роддома желтушную девочку.

– Ты… подаришь… мне… мужчину? – она выдыхала слова: в пах, живот, грудь, ухо. Он посмотрел на ладонь на своём плече. Сквозь белую кожу проступили багровые ссадины там, где примерзла земля.

– Что ж ты с собой сделала, Алёнушка?

Русалка зашипела и отпрянула. На коже, там, где соприкасались два тела, вздулись алые волдыри.

– Чтоб тебя боеголовкой шандарахнуло! – русалка трясла обожженными руками. Её подруги всё так же кружились в танце. Липкая метель.

Он поднялся и махнул руками: «Ша!». Русалки с хохотом поныряли в центр лужи. Комната опустела. Остались только он и та, что когда-то была Алёнушкой.

– Изверг, – она сняла с плеча клок кожи.

– Вы похожи больше, чем я думал.

– Ты её уже трахнул? – русалка подошла ближе.

Он поморщился: «Только об этом и думаешь».

– А что такого? Должна же я знать, что ты творишь с моей дочерью.

– Дочерью? – его губы скривила презрительная усмешка. – Ты смеешь произносить это слово после того, что сделала?

Он схватил её за запястье и поднял кисть на уровень глаз. На тыльной стороне ладони вновь проступили ссадины. Русалка похотливо улыбнулась и прижалась к нему всем телом.

– Может, продолжим? – её дыхание скользнуло по ямочке между ключиц. Он разжал пальцы и оттолкнул её.

– Козёл, – русалка нырнула в лужу и исчезла.

– Ещё какой, – он сел на пол и нащупал бутылку.

Он ветром метался по улицам. Многолюдным и в тоже время пустым. Бился о фасады, вышибая мысли, наполняя пустоту болью. В голос выл в проводах.

Взрослые с трепетом и удивлением смотрели в безупречно голубое небо. Дети гонялись за пылевыми вихрями, кидаясь в них камнями и палками.

Он метался по улицам. Он снова был одинок.

– Как, говоришь, тебя зовут? – он отхлебнул из бутылки в бумажном пакете.

– Я не говорила, – девушка покосилась на соседа по лавочке.

– И всё-таки.

– А Вам зачем? – девушка крепче сжала сумочку.

Над лавочкой шелестели тополя. С детской площадки доносились взвизги и крики.

– Ты не думай, я не всегда такой, – он зажмурил глаз от пробившегося через листву солнечного луча. – Обычно я хороший.

– Я не знакомлюсь на улице, – девушка встала и ушла, стуча каблуками по свежему асфальту.

Он дёрнул щекой и отпил из бутылки в бумажном пакете.

– И вот, она там, а я здесь. Понимаешь? – он облокотился о стену тоннеля у памятной таблички.

Лампы мигали.

– Да, сиськи у неё классные. – Он закурил. – Видел бы ты их без бюстгальтера.

Ритм мигания сменился.

– Нет, я их не щупал. И не буду.

Воздух в тоннеле задрожал. Охранник на КПП обеспокоенно выглянул за дверь и, не обнаружив ничего подозрительного, ушёл обратно. Он затянулся и стряхнул пепел на полочку. Над дорожным полотном погасла лампочка, висящая напротив памятной таблички.

– Ой, да не ворчи. Как будто я тебе кроваво-красные розы испоганил.

Из стены в позвоночник ткнулся стальной штырек.

– Какие мы нежные, – он показательно стряхнул пепел под ноги. Пепел исчез, не долетев до земли.

Бетон затрещал.

– Да пошёл ты! – он бросил недокуренную сигарету и ушёл к площади Побед.

– Как тебя зовут?

Он оторвал взгляд от стакана: «Саша».

Девушка улыбнулась и убрала за ухо светлую прядь. Музыка стучалась в барабанные перепонки, пульсировала в солнечном сплетении.

– А тебя?

Разноцветные вспышки били по глазам.

– Кристина. Угостишь меня?

Он дёрнул плечом: «Почему нет?».

Через полчаса они вдвоём вышли из ночного клуба. На чёрном небе щетинились несколько белых звёзд. Воздух пах застоявшейся влагой.

– Подвезёшь меня?

– Конечно. Только у меня байк.

– Обожаю байки!

– Хочешь, я тебя покатаю? – он приобнял девушку за талию.

– Да!

Он подошёл к мотоциклу и бросил ей серо-зелёный шлем.

Он сидел на крепостной стене. Курил. Смотрел на Старокузнецк. Всё было не тем, чем нужно.

– Ненавижу этот город.

Он посмотрел на новую подружку. Она тянула через трубочку сок.

– Пыльно, грязно. Быдло на окраинах. – Она сморщила носик. Он молчал.

– Вот в Иркутске всё по-другому.

– Да.