Стальное сердце под угольной пылью

Они стояли на железном мосту через узкое ущелье. Внизу, невидимый, шумел водопад. За водопадом светились в лунном свете ниточки рельс. На башне собора ударил колокол. Длинная тяжёлая нота плыла в густом воздухе и длилась, длилась. Уже замерла породившая её бронза, а нота всё звучала. И плыла над верхушками тополей. Они проводили её слухом и взглядом.

Они спустились вниз, к границе ущелья и железной дороги. Через Топольники тянуло сыростью от реки. Он поднялся на задние лапы, вытянулся, осел, вернул человеческий облик. Холодная сырость заставила вспомнить.

– Ты хотела бы поговорить с матерью? – он заставил себя смотреть ей в глаза. – Если бы могла.

– Нет. – Она ответила прямым взглядом. – Даже если бы могла.

Он развернулся и зашагал по шпалам: «Почему?».

– После того, что она сделала? – она шла следом.

– Она любила тебя.

– Возможно.

Они шли по железнодорожной ветке. Справа незаметно приближалась река. Слева поднимались утесы.

– Она была хорошей, – её голос наполнила горькая теплота.

Он участливо улыбнулся, зная, она не увидит улыбки.

Рельсы пели. Стук колес со всех концов земли, за сотни и тысячи километров, по нитям стальной паутины сливался в единую едва слышимую мелодию. Днём её не услышишь.

Она смотрела на утёсы. Снизу вверх. Задирая голову к тёмно-синему небу. Там наверху серебрилась трава. В омутах оврагов стояла тьма. Подобравшаяся совсем близко река журчала на мелководье. Рельсы запели громче. За спинами вспыхнул белый свет. Они отошли к подножью утёсов. Пение сменилось маршем, марш грохотом.

Ночной товарняк промчался мимо неразличимо серым потоком. Машинист посигналил, то ли ругаясь, то ли здороваясь. Она помахала ему рукой, просто так, потому что могла. Они вернулись на шпалы.

Вскоре они дошли до станции с гордым названием «Достоевский». За станцией высился Дозовский мост через Томь. Дорожное полотно терялось где-то среди редких звёзд. Опоры как ноги слона, держащего на спине земной диск. Железная дорога ныряла под мост. Кусок тьмы, между до и после, холодил загривок.

Они посидели на станции. Он рассказывал ей забавные байки из истории города. Она улыбалась. Потом они поднялись на мост. На мосту сбоку от дорожного полотна блестели стальные нитки рельс.

Ночь превратила воду в мазут. Маслянистые волны лениво отражали огни моста. От устья Абушки слышалось кряканье уток.

– Летят утки, ле-етя-а-ат у-утки… – он повернулся спиной к реке и опёрся поясницей на ограждение. Он чувствовал, как её взгляд мечется по его лицу, норовит заползти под веки. – И-и-и два гу-уся. Кого лю-ублю…

Он моргнул и поймал её взгляд. Она молчала. В оранжевом свете фонарей, её глаза казались карими. Он улыбнулся, не показывая клыков.

За мостом светилась пустая развязка. Они перешли дорогу, спустились в подземный переход. Ларьки и магазинчики спали, плотно сомкнув жалюзи. Стены отражали шаги. Он закурил. Она считала шаги. Вышло сорок с хвостиком.

Боковым зрением она уловила что-то необычное. Остановилась, повернула голову. Изумрудно-зелёная дверь в идеально белой стене, а над ней чёрным перманентным маркером – Портал. Он тоже остановился. Он наблюдал за ней. Она подошла к зеленой двери и погладила её кончиками пальцев.

– Хочешь открыть? – он выдохнул дым.

– Да, – она читала Фрая, она знала.

Он сделал приглашающий жест. Её пальцы сомкнулись на дверной ручке. Она посмотрела на петли и дёрнула на себя. Дверь не открылась. Она дёрнула сильней. Дверь даже не дрогнула. Вопреки логике толкнула изо всех сил. Всё с тем же результатом.

– Чудес не бывает. – Он выдохнул дым в её волосы. – Пойдём.

Они шли по проспекту Строителей. Молчали. Ей не хотелось говорить, ей хотелось домой. Улица была непривычно пустынной и тихой. Тёмные окна напоминали слепые глаза. В одном из них мелькнул кто-то маленький и лохматый. Ей не хотелось думать об этом.

Он скосил на неё взгляд и достал из воздуха леденец. Она безразлично лизнула безвкусную стеклянную гладкость. Он считал свой долг выполненным и шагал дальше.

Через полчаса она не выдержала: «Я, между прочим, страдаю!».

– И? – он не повернул головы.

– Пожалей меня.

– Это унизит твоё достоинство.

Она выбросила леденец, заметила у ближайшей остановки автомобиль такси и ускорила шаг. Он остановился и смотрел, как тают на асфальте осколки карамели. Когда он поднял голову, она уже подходила к такси.

– Эй, не уходи!

– Я устала, – она села в автомобиль и назвала адрес.

Их разделял порог её квартиры.

– Погуляем? – он улыбнулся уголком рта.

– Я занята, – она положила руку на дверь.

– Тогда завтра. Или послезавтра.

– Знаешь, я занята до конца лета. А там снова учёба… Извини.

Она попыталась закрыть дверь. Он уперся рукой в косяк.

– Что я сделал?

– А ты не понимаешь? – её голос зазвучал чуть выше.

– Нет, – он искал взглядом её зрачки.

– Тогда и не поймёшь. Для этого надо быть человеком. – Она ударила его по плечу дверью. Он поморщился и убрал руку. Дверь захлопнулась.

22 глава