Стальной остров

Голову прикрывала маска. Да-да, именно маска, пусть и сделанная хуже, чем двухгодовалый ребенок нарисовал бы. Капюшон из куска более темной кожи, кости и выходящие из выпуклой верхней части моржовьи бивни, висящие вниз. У подбородка, вытянувшись вперед, торчала клыками вперед медвежья челюсть, спрятанная наполовину в маску. Шнуры, утягивающие все это хозяйство, болтались бахромой, совсем как живые, и неритмично подергивались.

И глаза, смотрящие в прорези, затянутые темным рыбьим пузырем, острые глаза, почти не сохранившие человеческого. Но почти – не значит совсем.

Тварь выдыхала пар, разлетающийся облачком, дышала раза в два реже самого Макара. Темнела своим тощим и сильным телом за близнецами, приседая и не давая даже шанса стрельнуть.

Патовая ситуация, мать ее.

Но разрешить ее все же надо. Обязательно. Пока Жанна не поднимется, блядь! Макар косился на Ашота, застывшего и смотрящего перед собой. И не мог ничего сказать, боясь спугнуть это страшилище, все выдыхающее и выдыхающее парок. Что же делать-то?

Тварь заквохтала, коротко, подряд и явно смеясь.

– Парни… – Васильев чуть сдвинулся. – Вы уж простите, если что.

Тварь забулькала, спрятавшись за пацанами, отступила назад, потянула их за собой. Дед ногой отправил Макару «Вепря», брошенного Ашотом у кухонной стойки. Он поднял его, не убирая пистолета, нацеленного на пришельца.

– Коля, – Васильев смотрел на пацанов, блестя глазом. – Ты…

– Ай!

– Ай!

Тварь оттолкнула их в разные стороны, целясь в Деда с Макаром. И оттолкнула не просто так, кровь сигнализировала об этом лучше некуда. Тварь ударила обоих в затылки, грубо, пусть и не смертельно. Только вот Макар прекрасно помнил, чем заканчиваются ее удары.

КС грохнул чуть раньше, чем тварь втянула себя в коридор за спиной. Но паскуда успела рвануть дверь, закрываясь металлом от летящей картечи. Хотя и рыкнула, глухо и болезненно, скрываясь в темноте.

– Падла! – рявкнул Дед. – Ашот, ко мне!

Макар замер у двери, подняв «вепрь». Дробь против сволочи хороша, остановит все же. А не просто нашинкует, как Семецкого. Пацаны вот только, что с ними?

– Проверь их с Жанной! – Дед всхлипнул, раздираемый сознанием опасности и желанием чуда. – Если в крови что есть – убей и сожги. На улице. Только свяжи сперва. За нами – чтобы ни шагу, ни шагу! Ашот!

Врач кивнул, выходя из своей летаргии.

Дед хлопнул его по плечу и кивнул Макару:

– Пойдем, сынок, убьем эту падлу.

Макар кивнул. Ничего им больше не осталось. Ничего. Все, мир Макара кончился, за один день. Был и исчез, совсем, захлебнувшись в собственной крови, ставшей чем-то большим, чем просто кровь людей. Что они могли? Верно, убить паскуду и уплыть с острова, может, навстречу смерти, может, к чему-то лучшему.

Сейчас важнее всего – просто убить.

Они и пошли это делать.

Только не сразу, а взяв с собой все возможное, от всего собранного оружия с боеприпасами, оставив Ащоту АК с последними полутора магазинами патронов. Прихватив с собой пожарный топор с щита, ухватистое, Макару по руке, копье, два фонаря, залитых под завязку горючим, с тут же сделанными фитилями.

– Жанна не ожила. – Васильев кивнул на спеленатое тело. – Ее Семецкий же убил?

– Да.

– Значит, и Иван Сергеевич не встанет теперь. Только эта сволочь что-то впрыскивает такое, что работает. Сука!

Васильев с Макаром проверили все входы в основной модуль, закрутив и поставив стопоры. Тварь умная? Хорошо, пусть поковыряется, если захочет как-то внутрь попасть. Помочь ей теперь некому.

– Ты посмотри, вот мразь где! – Дед сплюнул, выхватил лучом дальний конец коридора, где прятался пришелец. Там зияла темнота открытой двери. – Специально сделал, вот специально. А ты, Макар, прикрой-ка меня.

Что?

Запасливый и хитрый Васильев, как всегда, удивлял. Если он сел и делает хитрую растяжку из где-то взятых мотка лески и двух гранат, то гранаты наверняка рабочие. И плетенку эту тварь, какая бы гибкая ни была, не обойдет, не выйдет.

– Поражаюсь моральным устоям молодежи, – Дед откусил лишний конец лески, – ржет стоит над чем-то. У него только что тут всех покрошили, а он ржет.

– Ты где все богатство прятал, куркуль? – поинтересовался Макар. – И чего там еще есть, в самом последнем секрете Родины на станции?

– Нету там ни хрена, – Дед, закончив дело, распрямился. – Закончились у меня сюрпризы с подарками. Вот что есть, с тем и будем окучивать говно это.

– Окучим. Я ей кишки за Машу выпущу.

– Ну-ну, – Дед хмыкнул, – пойдем, Рэмбо.

Холодно. Тут было холодно. Надетая парка так и просила накинуть капюшон, но Макар только замотал голову подхваченным полотенцем, не найдя своей собственной шапчонки. Тепло уходило со станции, так же, как ушли почти все ее обитатели: быстро, неотвратимо и жутко. Как сама жизнь. Помещения высасывали остатки тепла, превращаясь в странно переливающуюся изморозью, тут же становящуюся ледком, могилу. Да, именно могилу, больше станция ничем не являлась. Треугольник закончился.

Дед кивнул на стену, подсветив своим фонарем. Во как!