Стальной призрак

– Откуда слышишь? С какого направления?

– Не могу точно сказать. Ветерок тут, да и звук отражается от металла, если там вагоны стоят. Можно ошибиться. А может, только кажется. На ветру железка дребезжит, вот и звуки.

– Ладно, все равно давай осторожнее. Тут вроде немцев не должно быть, но все равно линия фронта рядом. Может, вообще по нашему мосту проходит. Сегодня нас атаковал батальон, а завтра полк или дивизия подойдет.

Омаев кивнул и двинулся вперед, в сторону дороги. Соколов выждал несколько секунд, покрутил головой, прислушался. Ничего. Старясь ступать тихо, двинулся за своим танкистом.

Запах становился все сильнее. Два дня на солнце – этого достаточно, чтобы запах разложения распространился по округе. Интересно, почему командование не хватилось своих солдат, почему они все еще лежат здесь, почему их судьба никого не интересует? Может, решили, что они погибли вместе с подразделением, защищавшим мост?

Омаев опустился на одно колено, пытаясь рассмотреть труп. Кажется, его нисколько не волновал тошнотворный запах. Доверившись молодому чеченцу, Соколов остался стоять возле машины. Ночное зрение у Омаева намного лучше, надо дать ему возможность осмотреть тела погибших красноармейцев.

«Странно, – подумал Алексей, – машина сгорела быстро, скорее всего, взорвался бензобак. А тела лежат в стороне. И в траве поодаль какие-то ящики и солдатские вещмешки».

Омаев неслышно подошел к командиру. Сколов ждал, что скажет горец.

– Самолет, точно, – тихо заговорил Руслан. – Видно, как очередь прошла по дороге. Укатанная грунтовка, дождя давно не было. Следы от пуль видно хорошо. Двоих убило пулеметными очередями с самолета. Наверное, парой работали, сволочи. Да еще в два захода. А сержант вон там у кустов лежит, его кто-то добил. У него ноги перебиты были, а ему потом в голову выстрелили. Там у кустов и добили. Полголовы осталось – винтовочный выстрел, не пистолетный.

Соколов похлопал ладонью по обгоревшей раме полуторки и поманил Омаева за собой. Они присели возле сложенных вещей. Так и есть, армейские ящики с маркировкой, три мешка с крупой, деревянный ящики с консервами, три солдатских вещмешка. Все сложено торопливо, почти навалено. Похоже, стаскивали второпях, наверное, машина уже горела. Трудно представить, что красноармейцы этим занимались, когда над головой кружили «мессеры». Вражеские истребители подожгли машину, а бойцы бросились ящики спасать? Вместо того, чтобы спасаться самим?

Руслану, кажется, в голову пришла та же самая мысль. Он повернулся на корточках и стал смотреть на машину. Потом поднялся, походил перед капотом сгоревшего грузовика и вернулся к командиру.

– Полуторка на мине подорвалась, товарищ лейтенант. Это не «мессеры». Или мина, или противотанковая граната. Там четвертый лежит. Его, видать, из кабины вытащили. Обгорел. Наверное, водитель. Потом имущество спасали. А потом уже и «мессеры» подоспели.

– Что же это? – задумчиво спросил Соколов. – Диверсионная группа противника? Может, они напали на защитников моста с тыла, поэтому немцам и удалось так легко взять их?

– Вернемся?

– Нет. – Лейтенант отрицательно покачал головой. – Если это были диверсанты, они соединились со своими. Мост-то захвачен, задача выполнена. А в ящиках знаешь что? Взрывчатка. И на петлицах у красноармейцев саперские эмблемы. Они взрывчатку на мост везли. К взрыву готовили. Я так думаю.

– А если нам такой приказ отдадут, чем мы будем взрывать? У нас фугасных снарядов почти не осталось.

– А вот этим и будем. – Соколов удовлетворенно похлопал по ящикам рукой. – Если приказ поступит, этой взрывчатки как раз хватит. Ладно, пошли на «железку». Не терпится мне горючее для танков найти.

Омаев вдруг замолчал и предостерегающе положил руку на плечо командира. Теперь и Соколов отчетливо услышал стук. Вот еще. Тишина и снова стук. Как будто кто-то ломом или киркой долбит землю. Снова тишина, потом странный скрежет с перерывами. Лопатой землю из ямы выбирают?

Омаев повел головой и решительно указал рукой в сторону левее того места, где в тупике стояла цистерна. Алексей лихорадочно вспоминал карту. Он тщательно изучил перед началом этой операции все подходы к мосту, как с правого, так и с левого берега. Там за «железкой» поселок, железнодорожный полустанок, переезд и грунтовка.

Они шли быстрыми шагами в паре метров друг от друга. Не дальше, но так, чтобы видеть жесты. Омаев замирал, тут же останавливался и Соколов. Даже если он уже занес ногу, не ставил ее на землю, а стоял на одной ноге и ждал. Сейчас он доверял своему напарнику как никогда.

Еще несколько минут они двигались в темноте. Потом Руслан показал рукой куда-то левее того направления, в котором они шли. В кромешной темноте не было видно ничего, только кусты и камни в паре метров от тебя, да темная глыба цистерны справа. От цистерны отчетливо и приятно пахло соляркой.