Стальной узел

Немцы, обходя своих подбитых собратьев, ринулись вперед в погоню за советским танком, который странно маячил впереди, как будто дразня, и к советскому штабу, выполняя поставленную перед ними командованием задачу. Мелкая стычка не могла и не должна была помешать бронированной колонне прорваться к цели. Но случилось невероятное. Легкие советские танки не ушли, не скрылись, испугавшись огня мощных пушек немецких танков, они снова выскочили из-за леса справа и слева от дороги. Этого фашисты никак не ожидали. Это была не смелость, не наглость. Это было безрассудство!

Теперь «БТ» действовали иначе, так, как учил их Алексей. Они двигались одновременно с двух сторон. По три танка с каждой стороны дороги начали одновременно стрелять по одной цели. Три танка выпустили по снаряду по ходовой части «тигра», точно так же и с другой стороны три бронебойных снаряда разбили вдребезги катки и амортизаторы другого «тигра». Немецкие танки замерли, преграждая дорогу идущим следом машинам. А советские легкие «БТ» останавливались, били по корме, в моторные отсеки и опять неслись по полю. Остановка, выстрел, и снова машина понеслась вперед. Загорелся еще один «тигр», два танка стояли с разорванными гусеницами и водили стволами, пытаясь навести пушки на советские танки. Выстрел, выстрел! Шесть легких машин снова ушли за лес, а на дороге торчали железными гробами пять «тигров». Соколов хорошо видел в бинокль, что натворили его танкисты. Такие поломки не починить в чистом поле. Эти пять танков никуда не уйдут отсюда. Только на буксире. А его здесь для них не найдется.

– Что, командир, половина «тигров» на приколе? – послышался в шлемофоне веселый голос Мухина. – Уходим?

– Давай к мосту! – ответил Алексей, надеясь, что танкисты не поддадутся неуместному азарту и не пойдут атаковать колонну в третий раз, воодушевленные легкой победой. Он предупреждал, строго предупреждал, что делать этого не следует. Ни в коем случае!

Механик-водитель снова бросал «семерку» то вправо, то влево, делал неожиданные остановки и повороты, разворачивал машину и двигался назад и снова возвращался. «Тигры» начали охоту за советским танком – единственной целью, доступной им сейчас. И это хорошо. Если бы они ринулись догонять атаковавшие их «БТ», то вполне могли обойти лесок и успеть на прямой видимости подбить несколько машин, пока те не скрылись. Вот тут Соколов и подставил им себя. До мостика оставалось не больше четырехсот метров, когда немцы сообразили, что русский сейчас уйдет. И уйдет по этому деревянному мосту.

Два огненно-черных фонтана взметнулись возле мостика, а потом в воздух взлетели бревна, обломки досок. Но странно, советский танк, не сбавляя скорости, шел к мосту. Немцы даже перестали стрелять, глядя на сумасшедшего танкиста. Но Соколову только это и было нужно. Мухин рывком открыл передний люк, чтобы лучше было видно путь. Мотор «бетушки» работал на предельных оборотах. Еще немного, и вот гусеницы рванули траками еще целые бревна перекрытия моста на самом краю, а потом… Грудь наполнилась воздухом, и Соколов на миг почувствовал всеми своими внутренностями, что под танком пустота. Удар с хрустом древесины, спружинили амортизаторы, и танк вылетел на противоположную сторону разбитого моста. Поворот, и он скрылся в лощине за кривыми березками.

– Ну, ты мастер! – вытирая пот со лба, восхищенно сказал Соколов. – Ювелирно прошел!

– На том стоим, командир! – отозвался Мухин, и в его голосе почувствовалась усталость. – А неслабо мы фрицам навтыкали?

– И еще… навтыкаем, – пообещал лейтенант. – Давай на следующую точку. Как себя чувствуешь, Володя? Не сменить тебя?

– Нормально, командир. Мы привычные! Пока доберемся, передохну.

Штаб дивизии замер в ожидании. Полковник Островерхов понимал, чем он рискует, и все же приказал приостановить эвакуацию. Машины стояли с откинутыми бортами, в кабинетах из сейфов многое уложено в мешки. В километре от здания в поле и на опушке леса в старых окопах, оставшихся после прежних боев, заняли позиции сто сорок восемь бойцов комендантской роты, саперной роты и взвода связи. Саперы заканчивали минировать поле перед позициями на самом вероятном танкоопасном направлении. Кроме этих мин, гранат и двух десятков бутылок с зажигательной смесью, имелись только винтовки и «ППШ». И если у Соколова не получится то, что он задумал, можно было не успеть закончить эвакуацию.

Майор Астафьев ворвался в кабинет, не спрашивая разрешения. Глаза у него от волнения горели. Островерхов, стоявший возле карты на стене, тут же повернулся к нему:

– Что?

– Из штаба авиаполка сообщили. Видели колонну и подбитые немецкие танки. Наших летчик не заметил. Вот здесь, товарищ полковник. – Майор подошел к карте и показал пальцем. – Вот здесь, в двух километрах южнее Сбродовки. Колонна стоит.

– Ах, Соколов! – Комдив потер руки. – Ах, какой ты молодец! Значит, есть подбитые танки, значит, наших летчик не заметил. Молодец, вот ведь молодец. Атаковал, поджег и снова отошел, не подставился под фашистские пушки!