Стальные клыки зверя

В поселке тоска, от нечего делать я стал у этого бурята учиться их религии. В общем, глупость это, но я научился видеть свой внутренний мир. Он огромный, целый Космос, гигантская пустота…а когда бурят умирал, то признался, что бросал веру. На одном руднике, около села Ламское есть секта огнепоклонников, говорит похожая на нашу, только много древней. Храм тайный у них в горе, никто из непосвященных не знает о нем, он случайно, когда ходил за грибами, увидел, как около огромной сосны, двое жрецов откидали ветки и прошли за кусты и исчезли… Гора эта стоит прямо на берегу реки Обманки, за третьим поворотом от моста, если вниз по течению …

— Дикари, во что только не верят!

— Не скажи, я научился у них управлять мыслями, чувствами, инстинктами. Это помогло мне шагнуть за порог!

— Порог? — переспросил Картавый.

— Да, и если ты хочешь…

— Я хочу!

Пришло время, и Картавый научился мысленно производить с яйцом различные действия — крутить его, ставить на полку… Рэм взял в библиотеке уголовный кодекс.

— Полезная книга, — потряс он перед носом у Картавого и открыл ее на первой попавшейся странице. — Ну-ка взгляни, не читай, а просто посмотри и запомни как картинку, вот отсюда и до сюда. — Полковник показал ногтем, чуть ли не половину страницы, — а потом прочитай в памяти.

Картавый уставился в книгу. Рэм захлопнул ее через минуту.

— Ну, давай!

Картавый прочитал в памяти с трудом и не совсем точно только несколько строк.

— Не густо… Ты не читай, просто пробеги взглядом, не вникай в смысл. Потом уж вспоминай и осмысливай. Понял?

— Не знаю!

— Ну, давай еще раз!

Рэм вновь раскрыл книгу, но подержал ее открытой чуть дольше. Картавый повторил и ошибся только в двух местах.

— Хорошо, — похвалил его Полковник. — Давай еще раз.

Картавый справился на этот раз чуть лучше. Рэм протянул ему книгу:

— На, тренируйся!

Читать по памяти Картавый выучился, и вскоре мог, просмотрев сразу две страницы, воспроизвести их почти без единой ошибки.

— А ты способный, — удивился Рэм, — тебя имеет смысл натаскивать!

— А что дальше?

— Дальше? — Полковник помолчал. — Как бы это тебе объяснить… Ты должен избавиться от страха — это не просто, но необходимо! Страх неуправляемое чувство. Понимаешь, его следует выжигать начисто, а не то выскочит он как-нибудь вдруг… да главное не в этом… Люди чувствуют, когда человек не боится. Когда нет в глазах человека страха — это настораживает, пугает.

Лицо Рэма сделалось отрешенным, его восточные черты обозначились явственнее.

— Страх — это часть человеческой сути, — продолжал он, — Инстинкт самосохранения зверя, когда слабеют колени… но сейчас этот инстинкт вполне может заменить разум… Избавиться от страха можно, и дело тут не в природной смелости, а… я бы сказал, в философии, в силе разума. Страх покинет тебя, если ты всем нутром поверишь в неизбежность всего происходящего. Если суждено — подавишься за столом, если не суждено, то выйдешь из любой опасной ситуации. Да и что страшного в самой смерти — если бы ты был вечен! Скажу тебе — смерть не страшна! Тебе это любой скажет, кто посмотрел ей в глаза, те, кто умирал, это знает… Когда смерть становится неизбежной, основной инстинкт покидает человека — смерть он встречает без страха! Чувство страха умирает первым, и некоторое время человек живет вне основного инстинкта — так сказать в мертвой зоне… человек иногда возвращается к жизни, возвращается к нему и чувство страха… но оказывается можно научиться жить в мертвой зоне, перешагнуть через порог — собственный страх. Немного тренировки и ты …

— А как тренироваться-то?

— А вон, — скривив губы в улыбке, Рэм кивнул на заключенных, — выбирай!

Драку начать, как оказалось было не сложно. Картавый дрался постоянно, чуть ли не каждый день.

— Ты трусил, было заметно, — шипел Полковник после очередной драки. — Чего боялся? Получить в морду? Дави инстинкт — это чувство досталось нам от зверя, замени его разумом — мгновенный анализ и тут же решение! Понял?

— Понял.

— И что ты дал ему ударить себя в челюсть, резко убирай в сторону голову и ногами работай, бей его по костям ноги.

Вскоре в камере, да и не только, панически боялись Картавого.

— У, змей, как пацана испортил! — потихоньку шипели заключенные, возмущаясь Полковником, тот лишь скалил зубы.

Вспоминалось легко, ярко, подробно… был в камере зек, щупленький, со странной фамилией Щур. Картавому доставляло удовольствие издеваться над ним. Щур ненавидел Картавого, да так, что ненависть эту было не скрыть, она так и перла из его маленьких поросячьих глаз. Картавый постоянно держал его в поле зрения — хотя тот и был настороже и отличался завидной ловкостью, но случалось, что он зевал и получал по «соплям». С разбитым носом ничком валился на нары. Картавый с удовольствием слушал, как тот давится слезами.

— Надо же, — усмехнулся он, — какой же я был пацан!

Полковник потешался вместе с Картавым над плотной, угрюмой ненавистью сокамерников. Однажды ночью он разбудил его:

— Делать нас хотят, — шепнул он и сунул ему в руку кусок арматуры остро заточенного с одного конца. — Долго же они собирались!