Стальные клыки зверя

Скульптор мнет податливую глину
Лишь кое-где приладит листик.
И не придерживает кисти
Художник дерзко округляя спину

— Да, Стасик, да, — шептала хрипло жрица.

Но только лжи, — продолжил Стасик.

Привычное поветрие
В гнилых зубах морали мнимой
Что ж выше наготы любимой
Ее волшебной геометрии.

Тихо декламировал Стасик, разглядывая кумира со спущенными трусами.

— Как у тебя верно получилось — жрица процитировала — В гнилых зубах морали мнимой.

Она начала щупать свои груди.

— Идите ко мне мои мальчики.

Два парня, которые до этого, все время стояли молча, словно в гостях у большого начальника, расстегнули брюки и прижались к ней. Началась оргия. Девушки подняли платья и спустили трусы до колен и стали ласкать друг друга. Егорову захотелось присоединится к ним… жрица подошла к девушкам и Жанна встала на корточки… Жрицу ублажали все.

— Доминирующая сучка. И пользуются своим положением. — Невольно отметил Егоров. Одно время он увлекался видеопорно, вначале нравилось, возбуждало, а потом как-то приелось и оказалось, что он чуть ли ни полностью потерял либидо, уже сам половой акт как-то замылился, заповседневничал, потерял праздничность, уже сердце, так как раньше не колотилось. И здесь ему, от переизбытка впечатлений, вскоре стало скучно, расхотелось присоединяться к ним, расхотелось даже пить и есть.

Занимались сексом они долго, часто меняя партнеров. Наконец жрица произнесла:

— Довольно!

Все оделись и окружили бетонный блок. Стасик поправил огонь свечей. Стало светлее.

— Разве нам плохо? — спросила женщина. — А может, кто стесняется?

Все рассмеялись. Егоров понял: здесь никто не стесняется.

— А давайте споем.

— А что?

Жрица запела:

— Ой, цветет рябина в поле у ручья

— Парня молодого полюбила я, — подхватили подвыпившие девушки, пели тихо, но проникновенно.

Егорову нравились, простые девчонки и что им надо? Надо общество, надо секс, надо… они наверное и сами не знают что им еще надо.

ГЛАВА 53

Картавый, уронив на стол руки, угрюмо размышлял:

— Как же выбраться отсюда? Зря он согласился помогать, хотя обещали добраться до…его взгляд вдруг уперся в дырку на полу, которую прогрызли мыши.

— Сюда удобно будет слить супчик. — Подумал он и увидел тонкую хворостинку. Картавый поднялся со стула, взял хворостинку и, нагнувшись, ткнул ее в дырку, дырка оказалась сквозная. Ему показалось, что сквозь дырку доносятся глухие голоса. Слышно было плохо, он лег на пол и приложил к дырке ухо.

— Ну не повезло человеку. — Услышал Картавый голос божьего человека.

— Что делать — то будем? — Спросил кто-то.

— Да придется…схороним в лесу. Отпускать никак нельзя. Много знает.

Картавый понял: ему вынесли приговор. Открылось окошко, он сел за стол. На откинутую дверку, кто-то невидимый поставил, одну за другой, две чашки. Картавый жалким голосом протянул:

— Слышь, друг. Сил нет, качает, поставь еду на стол. Дверь отворилась, и невзрачный мужичонка, поставил на стол две чашки. Картавому его придушить не составило большого труда. Он выскочил в коридор: пуст. В дверях, на выходе он столкнулся с Блондином, тот опешил.

— Как здоровьице? — спросил Картавый.

— Да ничего, — машинально ответил, от неожиданности не совсем соображавший, Блондин.

— Сейчас будет хуже!

Кулак Картавого врезался ему в челюсть, опрокидывая того на спину. Забор оказался рядом. Две прожилииы из толстых жердей, к которым были прибиты доски забора, помогли ему легко подняться наверх, Он опустился по ту сторону забора и побежал. Он бежал по высокой траве к недалекому лесу и понимал: примятая трава укажет погоне путь. Вдруг он услышал, пока еще далекий, лай собак.

— Значит, есть в скиту собаки. Закрывают днем, выпускают ночью. Блондин очнулся и поднял тревогу! — догадался он.

— Не уйти!

Сев на траву, он сбросил сапоги и кинул их в кусты, затем снял грязные носки, резкий запах ударил в нос, собаки явно побегут на такой запах.

— Как бы не сдохли, бедные, — мелькнуло в голове. Собрав в ладони листья незнакомой, пряно пахнувшей травы, отобьет ли она его запах? натер ими подошвы ног, взял траву в рот и, жуя ее, бросился дальше. Босые ноги чем-то кололо, ветки впивались в подошвы, но он бежал и вскоре оказался на берегу реки. Обманка в этом месте была широкой, заливчик, у которого он оказался, зарос камышом. Не останавливаясь, Картавый зашел по грудь в воду и укрылся за камышами. Послышались голоса, его искали, потом голоса стихли, затем послышались снова. Видимо сектанты понимали: босиком он далеко уйти не мог. Картавый замерзал…

Он переминался с ноги на ногу, холод не уходил, где-то в пятках появилась боль, он старался не думать о простатите, лишь энергичнее стал двигаться, но послышались голоса и на берег, совсем рядом вышли двое, он их не видел из-за камыша, но слышал хорошо.

— Приду как нибудь сюда на рыбалку.

— Да здесь должны быть окунь, сорожка.