Стальные клыки зверя

Шаман из города пристально, вкладывая внутреннюю силу, смотрел в глаза, в которых он увидел нечто, еще не виданное им, он был явно удивлен, в его глазах проявился интерес, он попытался понять, кто же перед ним? А косой шаман бормотал:

— Смотри, смотри, а в ноги твои приходит тяжесть, сила духа покидает тебя.

Картавый давил взглядом, противник не отводил глаз, все стараясь понять понять, что же происходит, а косой отвлекал его, накачивая страхом:

— Ты скоро умрешь. Тебе уже не выйти из леса, у тебя нет сил подняться в гору.

Картавый чувствовал, как городской терял уверенность, хотя он еще сопротивлялся, но Картавый уже нащупал слабину, слабость противника придала ему силы и противник начал верить: перед ним черный страшный дух. А Косой отвлекал его, не давал собрать силы, не давал сосредоточиться:

— Глаза твои затягиваются пеленой, ты скоро перестанешь видеть…

Городской шаман сломался как-то сразу.

Его плечи безвольно опускались, он горбился, А затем захватчик из города повернулся и пошел, не видя, не понимая, спотыкаясь, задевая плечами деревья. Косой шаман поднял палку и начал бить по черепам зверей, раскалывая, и кидая их в кострище.

— Закопаю, все поганое, свой огонь подниму. Буду спать на земле духов, пить воду из родника духов.

Картавый смотрел в лицо шамана и удивлялся: глаза того снова смотрели косо.

— Кстати, где кости мамонта?

— Помню, вот тут валялись, — шаман показал рукой, к подножию скалы. — Видно гад этот убрал их, закопал или в город отвез. Там за них цену дают, любителей развелось…

Послышался рев.

— Медведь? — спросил Картавый

— Подожди.

Шаман ушел куда-то, но вскоре вернулся.

— Медведь наш пришел сюда, на территорию чужого. Поднялся на дыбы и сверху дерево когтями царапает, рост свой показывает.

— Откуда знаешь, что он ваш?

— Ухо одно порвано. Давай уходи быстрее. Иди в ту сторону, перейдешь хребет, там река, иди вниз по течению и спустишься к поселку.

— Пока, — бросил Картавый, опасаясь, как бы и его шаман не прикончил, вроде ведь он свидетель убийства и много чего узнал, он поспешил.

_— Передавай привет.

— Кому?

— Медведю, вашему.

— Торопись, не то самому придется привет передавать…

Картавый без труда поднялся на хребет, вдали блеснула вода — Обманка! Вскоре он был на берегу реки и двинулся вниз по течению. На перекатике, где было явно мелко, он пошел на другую сторону, вдруг на другом берегу из леса выбежали двое, с ружьями и заорали:

— Вон он.

Картавый рванул обратно, на берег и в лес. Он бежал вдоль реки, по бездорожью, стараясь уйти подальше, вскоре начал уставать, и вдруг увидел гору, в которой находился храм огнепоклонников. Голоса, крики погоня приближалась,

Он словно слаломист бежал меж деревьев и думал: заделали вход в храм или еще не успели. Старик обещал залить его бетоном. Картавый тяжело дыша, забежал за дерево, там было все по-прежнему, он сдвинул плиту. В храме были слышиы тихие голоса, он осторожно закрыл за собой вход, заглянул вовнутрь и окинул взглядом помещение — пещеры, с высеченным на стене алтарем, памятником далекому прошлому. У алтаря в медном сосуде горел огонь, рядом хранитель огня, в кожаном переднике, в руках металлические прутья веником. Картавый сразу понял это не тот жрец старик — этот, не смотря на повязку на пол лица, выглядел явно моложе.

Напротив алтаря, у другой стены, в один ряд на скамьях, на табуретах, сидели прихожане, их было с десяток, под правую руку у каждого чаши с водой перед ними низкие столики с сосудами, курильницами, кружками, у всех на лицах повязки, скрывающие рот. Картавый прижался спиной к теплой стене и почувствовал комфорт, было тепло и уютно.

Хранитель взял несколько палочек и произнес:

— Приносим тебе, огонь — святой и вечный, жертву! — и подложил их в очаг, пламя поднялось. Хранитель поднял над огнем чашу.

— Приносим тебе жертву — сок вечнозеленой ели.

Он плеснул из чаши в огонь — появился парок и запахло хвоей.

— Приносим тебе жертву: прими часть большого медведя

Он поднял другую чашу над пламенем, и чуть плеснул из нее в огонь, зашипело, запахло паленым. Хранитель снял повязку с лица, Картавый еще раз убедился — это был другой жрец. В руках связка коротких железных прутьев, которыми он поправил угли на медном очаге и заунывно начал говорить:

— Во имя семи богов и семи творений мы принесли тройную жертву огню, символизируя наши благие мысли, благие слова и благие дела.

Я клянусь предать себя благим мыслям.

Сбравшиеся, уже сняли повязки, и дружно повторили за ним

— Я клянусь предать себя благим мыслям.

Хранитель продолжил:

— Я клянусь предать себя благим словам!

Прихожане громко повторили за ним заклинание

— Я клянусь предать себя благим делам. — Все повторили за ним.

Затем хранитель стал запугивать прихожан, если те нарушат данную клятву, и станут жить в грехе.

— Расплавленной медью выжгут грех и самих грешников. Несогрешившие пройдут сквозь огненную лаву, а грешники будут в страшных муках умирать во второй раз.

Жрец повернулся к Картавому в профиль и он узнал его — это был водитель.