Стальные клыки зверя

Вспомнилась Зина, тогда было совсем по другому он для Зины был хобби, один из многих плоть ее исходила похотью, сейчас было желание, но была нежность, было ощущение счастья.

Затем она громко плакала и сквозь слезы бормотала:

— Егоров, как мне хорошо с тобой!

Потом они уснули. Ему снилась Наташа, она смеялась и звала его. Он проснулся с тяжелым сердцем. Галя смотрела на него.

— Проснулся!

— Будем пить чай? — предложил он.

— Ты меня выгоняешь?

— Ну, зачем?

— После чая обычно гости уходят!

— Ну, давай будем пить вино… шампанское!

Она села на диване обнаженная, красивая. Ему стало грустно.

— Чай так чай! — вздохнула Галя и прошла к зеркалу. — Похудела-то как!

— Тебе идет! — успокоил он ее и тоже поднялся.

— Отвернись! Это когда женщина раздевается — красиво, а когда наоборот…

Они пили чай с конфетами.

— У меня Машка конфеты…семнадцать лет, а зубов уже меньше, чем у меня.

— Я тебе с собой дам пару коробок.

— Да ты что?

— Не тебе, Машке — пусть ест!

— Ты, Егоров, чем занимаешься. Смотрю, богатый! Вообще-то, неудивительно, ты всегда был умный!

— Чем занимаюсь? Завтра еду к другу.

— А где он живет?

— Далеко. Двое суток поездом, потом до райцентра, а там еще на попутных.

— Забрался твой друг.

— Не говори! — усмехнулся он.

На сердце наваливалась тяжесть, недолгое возбуждение близостью с женщиной улеглось, приходила тоска. Галя подметила его состояние и заторопилась.

— Я, пожалуй, пойду! –

Он не стал ее удерживать.

— Не надо меня провожать, — она вяло улыбнулась, — ненавижу, когда смотрят мне в спину

— На, — он протянул ей пакет.

Она открыла его.

— Конфеты, да какие! Не возьму.

— Возьми, Машка обрадуется!

Она вдруг заплакала.

— Моя дочь никогда не ела таких.

Когда за ней закрылась дверь, он прошел к камину и поднял в нем пламя, затем взял со стола бутылку и наполнил вином фужер, понимая, что вино сделает тоску еще злее, но, тем не менее, он пил его, бездумно глядя в огонь.

ГЛАВА 89

Картавый сошел с трамвая вслед за Тарзаном, тот ехал в другом вагоне. Оба были в бегах, если кого заметут, то, чтобы не тянуть за собой и второго, решили ехать порознь. В скверике напротив остановки на лавочке сидел Старик. Они один за другим прошли мимо — Старик проверял, нет ли за ними хвоста. Инвалид не сразу покатил за ними вслед.

Вскоре Тарзан остановился у большого, но весьма запущенного дома. Картавый понял, они пришли туда, куда собирались. Дом Заики требовал капитального ремонта, но хозяин, видимо, не исключал возможности его конфискации, в дом не вкладывал ни копейки. Через дорогу начинался лес, толстые вековые деревья, рослый кустарник. Если что, рвануть было куда. Здесь играли в карты. Калека вчера объяснил, что Заика имеет десять процентов при снятии банка. Играли постоянно и деньги иногда здесь крутились приличные. Рыжий бывает здесь. Раньше был дешевка, а в последнее время при деньгах. Подкатил Старик и сообщил:

— Вроде за вами чисто!

Калитка в дом Заики была не закрыта, их никто не встречал.

— Закрой на засов, — бросил Старик.

Тарзан сдвинул толстый брус-засов поперек полотна калитки. Они прошли к крыльцу. Калека с трудом поднялся по высоким ступеням. Картавый хотел помочь ему, но тот оттолкнул его руки.

— Я сам! — и отворил дверь.

За ним проследовал в дом и Тарзан. Картавый, шагая через порог, обернулся, обвел пристальным взглядом улицу — вроде, никого и, закрыл за собой дверь. Они оказались в просторной комнате с тремя отдельно стоящими столами, за одним шла игра. Заика, высокий с вытянутым лисьим лицом, встретил калеку, как лучшего друга.

— Давненько тебя не было.

Старик в ответ лишь кивнул, затем Заика пожал руку Тарзану, и Картавому, которого осмотрел настороженным взглядом — Картавый ему явно не понравился.

— Перекинемся в очко? — предложил калека.

— Я не играю, — усмехнулся Заика. — Сейчас ребята подойдут, сыграете. Только с Хачиком не пробуйте, тот ас в этом деле.

— Не подойдут ребята, — спокойно объяснил калека, — мы калитку закрыли, сегодня с нами сыграешь.

Старику было приятно: сейчас он имел власть, он был авторитетом, и наслаждался растерянностью Заики, которого явно не уважал.

Заика обвел присутствующих взглядом и сник, его настораживал Картавый, он чуял в кавказце скрытую угрозу, да и Тарзан был, по-видимому, для него авторитет.

— Ну ладно, сыграем, — вяло согласился он и бросил на стол карты. Они сели по четырем сторонам стола. Заика раскидал карты и объявил:

— В банке стольник.

Банком служил тяжелый медный поднос, куда он и бросил сотню. Первым сыграл с ним Старик, он пошел на полста и проиграл. Затем ва-банк сыграл Тарзан, и на подносе уже покоилось триста рублей. Заике это не нравилось — гостей, которых он боялся, раздражать не хотелось. Он спросил Картавого:

— На сколько?

— На все! — бросил Картавый. На руках у него был туз. Заика сбросил ему вальта, а затем второго туза. Картавый уронил карты на стол. Заика побледнел.

— Рыжего бы хотели увидеть, — заметил калека.

— Говорят, уехал, — нехотя бросил Заика.

— Уехал? Случаем, не знаешь, куда? — заинтересовался инвалид.

— Да кто его знает, куда, — пожал плечами Заика.