Стальные крылья

«А ведь я так и не научился писать на языке этих маленьких лошадок» – грустно подумал я, глядя на очередную, заполненную мелким, убористым подчерком бумагу, оставленную на одеяле в очередной раз хлопнувшим дверью врачом. Кажется, наше недолгое знакомство не привело в восторг нас обоих, и мне лишь оставалось грустно пялиться на мешанину из обычных английских слов, периодически прерывающихся целыми абзацами на непонятном мне языке, состоящем из странных и очень забавных значков.

«Наверное, это рецептурная часть» – подумал я, от скуки, забавляясь пересчитыванием звездочек, подковок, лошадиных голов и щитов, явно долженствующих означать что-то простое и понятное для знающего этот «шифр» читателя. Увы, я явно не относился к их числу, и после долгого и вдумчивого разглядывания бумаги (воровато оглянувшись по сторонам, я даже попробовал ее на вкус), я решил перейти к наиболее продуктивному времяпровождению, а именно – к изучению очередного «списка дел»[74].

Дааа, эти стебущиеся кобылы в коронах, если это были действительно они, все яснее и очевиднее обнаруживали для меня свои натуры жирных троллей. Как еще иначе я мог объяснить такую маниакальную страсть к поминутному расписанию все новых и новых дел, большую часть которых я выполнять не умел вообще, а об оставшихся – даже не слышал? И если «умывание и косметические процедуры» я еще как-то мог понять (и, в идеале – вытерпеть), то что такое «прининг»[75], и с чем его едят – было абсолютно непонятно. И у кого, спрашивается, этим интересоваться? Сестра сразу начнет копать, почему это я не знаю таких простых вещей, что в дальнейшем может породить множество непредвиденных проблем с сохранением моей маленькой тайны. Я и так уже напоминал себе паука, все больше и больше запутывающегося в собственной паутине лжи и недомолвок, поэтому лишние проблемы мне были вовсе ни к чему. Может, поспрашивать старика Реджинальда? Так ведь может статься, это что-то связанное с чисто кобыльими проблемами, о которых я понятия не имел еще полгода тому назад, и краснеть перед этим важным пони я вовсе не хотел. Эх, была бы здесь Флаттершай, подходящая для таких вопросов как по полу, так и по виду, но увы – похоже, мне придется выпутываться из этой ситуации самому.

«Ох, и тяжела ты, жизнь маленькой кобылки… Блин, но где же все-таки Графит?».

***

– «Как твои дела? Доктор уже разрешил тебе вставать, и я подумала…» – вошедшая в комнату Грасс остановилась, а затем осторожно и медленно, сделала шаг вперед, не отрывая взгляда от моей морды, сердито пялившейся на нее из большого зеркала, стоявшего у столика возле дальней стены.

– «Скраппи… Что с тобой?» – испуганно спросила она, остановившись неподалеку, и явно не решаясь подойти ближе – «Кто сделал с тобой… ЭТО?».

– «Фто именно?» – искренне, но несколько неразборчиво из-за занятого рта возмутился я, отворачиваясь от зеркала и пристально глядя на вошедшую сестру. За исключением нас двоих, комната была абсолютно пуста, но из благоприобретенного чувства осторожности я все же повел глазами по сторонам, подспудно ожидая увидеть прячущегося за одной из штор злобного маньяка… или пялящуюся на мою задницу Рейнбоу Дэш, уже приснившуюся мне в одном из ночных кошмаров. Но все оставалось по прежнему – никто не выскочил из темного угла, не сверлил пристальным взглядом из-за окна, и я вновь, очень удивленно, воззрился на странно перекошенную физиономию сестры.

– «Скраппи… Это ты что сейчас пыталась сделать?» – очень осторожно, словно у опасной сумасшедшей, поинтересовалась зеленая пони, бочком приближаясь ко мне. Вместо ответа, я возмущенно фыркнул, ткнув копытом в сторону приколотого над зеркалом большого листа бумаги, с красовавшейся на нем большой восковой печатью, не дававшей ему свернуться в аккуратную трубочку официального послания. От моего неосторожного фырканья пудра, до этого спокойно лежавшая себе в небольшой коробочке с удобной откидной крышкой, розовым грибовидным облаком поднялась над моей головой, щедро обсыпав не только меня, но и стол, скамейку и саму Грасс, по неосторожности подошедшую слишком близко к месту моего священнодействия.

«Заметка номер девять: не стоит держать пудреницу в зубах, особенно – если хочешь что-нибудь сказать».

– «Это… Это что – твой утренний МАКИЯЖ?» – изумилась Грасс, наконец пересиливая себя и подходя вплотную к моей «свеженакрашенной» рожице – «О Богиня! Я решила, что ты вновь заболела или с кем-то подралась!».

– «Я бы попр… *тьфу!* … Я бы попросила не наезжать! Я вот уже три часа тут вожусь, и считаю, что достигла определенных успехов!» – обиделся я, выплюнув изо рта ставшую бесполезной пудреницу.

– «Эммм… Ну да, успехов, конечно…».

– «Да-да-да. Конечно, сначала красить губы копытами было не очень удобно, но потом я приноровилась, и дело пошло быстрее. С ресницами все было сложнее, но вон та плоская баночка оказалась очень удобной для того, чтобы просто обмакнуть их в нее и похлопать глазами, близко поднеся к морде. Так что да – я уже почти освоила…».