Стальные посевы. Потерянный двор

– Кто из этих ваши феи? Забирайте их и ваш несчастный танк.

– Спасибо, Рогнева Бориславовна, спасибо! – по-радожски искренне благодарил ее рыцарь, помогая ей с Илией и делая ему компресс из порошкового экстракта струпки, который они всегда носили в герметичных запечатанных пакетиках в карманах.

Он не верил, просто не верил, что история повторяется, но теперь он может спасти самого близкого человека. Теперь нашлись струпка, оживший танк, подмога и великодушный противник. Все это ничуть не походило на победу, но сбылось не худшим поражением.

– Не сочти за слабость, Тристан, – вернула его из эйфории Рогнева. – Это же ваше культурное наследие – а я с памятью не воюю.

Она закончила и заправила край бинта под складки повязки. «Восторг» выехала из замка, как уже единожды выходила на его защиту, оживленная волей Тристана. Феи помогли погрузить короля внутрь. Тристан забрался последним и остался по пояс снаружи, высунувшись из башенного люка. Позади Пальер-де-Клев полыхал, снова обращенный в руины. Тристан дважды хлопнул по броне, и «Восторг» устремилась сквозь Гормов лес прямо в Долину фей.

Глава VII Колыбельная танкам

Военные подвиги короля стали бы сегодня предметом нового Нюрнбергского процесса. Кем бы ни был исторический Артур, он совершенно точно не был тем персонажем, каким его сделали легенды. И меч Экскалибур, и Владычица Озера, и рыцари Круглого стола – все это связали с именем Артура гораздо позже.

С. Янг, «Кельтская революция» 

[1]

В Долине их ждали феи, распахнувшие завесу. Тристан впервые увидел замок, до того скрытый от его глаз. «Восторг» въехала в ворота. К тому моменту, когда Илию достали и осторожно отвели на ложе, Тристан уже безумно устал, но знал, что не позаботится о себе, пока не уверится в том, что с королем все будет в порядке. Трините – такой необычный, пестрый, сказочный в своей древности и в то же время в новизне архитектурных находок – заставлял рыцаря ощущать страх. Вдруг все это только иллюзия, милосердно насланная феями в его последний час? Могло ли случиться дурное, а он только грезит в предсмертной горячке? Но Трините вокруг ощущается телом, его звуки слышны, его предметы осязаемы, его образы реальны. Короля отнесли в лучшие покои, которые для Его Истинности и готовили. Тот факт, что феи знали исход, добавлял в горчащий вкус поражения привкус сладковатого тлена – предрешенный финал, против которого бесполезно было сражаться. Огромные светлые покои с высокими окнами, за которыми стелился туман завесы. Кровать, мебель, колоны, зал, да даже вьющиеся по всей стене цветы почти светились нейтральными серыми, бежевыми и белыми тонами. «Как будто все – один сплошной каменный рельеф, будто все вокруг – статуи», – думал Тристан. Только кровь, которой они с Илией густо измазались, окрашивала чистые простыни и пол на свой ужасающий лад. Над королем уже вились местные лекари. Его еще толком не успели обтереть, а только разрезали и сняли одежду, как на пороге послышался шум. Взъерошенная Бона пыталась попасть к Илии, но ее просили подождать. Тристан обернулся к королю, тот уже увидел взволнованную жену, поднялся на локтях и даже попытался ее дозваться. Рыцарь все понял и кликнул феям у входа: «Впустите Ее Величество!»

Бона пролетела до кровати и даже протиснулась через всех, кто оказывал королю медицинскую помощь. Илия тоже потянулся к ней, принялся гладить по голове и плечам так осторожно, словно опасался морока, который рассеется при прикосновениях. И без того бледная своими платьями, волосами и кожей Бона теперь сливалась с окружающей обстановкой, словно одна из подвижных статуй в комнате. Илия припал щекой к ее щеке, и губы его шевелились. Бона плакала, повиснув на его плечах, целовала его во все места, до которых дотягивалась, уже изрядно испачканная кровью и копотью. Королю подавали много воды, он пил ее жадно и, обретя голос, сказал Боне:

– Мы проиграли.

– Неважно, неважно, – Бона жалась к его груди.

– Кнуд не участвовал, – Илия говорил и часто сглатывал, у него постоянно закладывало уши. – Маннгерд теперь его часть. Ты еще можешь вернуться.

Бона мотала головой, невольно вытирая волосами то, что не успели стереть влажными тряпицами, и продолжала чередовать хаотичные поцелуи с отказами покидать Трините.

– Там еще часовщик… Проклятье! – Илия взвыл от боли, когда лекари добрались до его раны на голове.

– Ваше Величество, – обратился один из целителей к Боне. – Мы просим вас подвинуться, королю нужна срочная помощь!

– Да! Да! Конечно! – восклицала Бона, утирая слезы. Она отстранилась и пересела в ноги Илии, чтобы успокаивающе массировать его голень. – Я буду здесь! – Она наклонилась и поцеловала его в колено. – Я никуда не уйду! Пожалуйста, помогите ему…