Стальные псы 2: Черная черепаха

У старшего брата Сэма — небольшой бизнес. Несколько бригад по монтажу всяких осветительных и рекламных конструкций. Специализируются на высотном монтаже, так что в штате — толковые спецы по промышленному альпинизму. Я давно пытаюсь к ним устроиться — и научиться чему, и подзаработать.

Сэм сконфуженно почесал в затылке.

— Да я ж тебе рассказывал уже. Дела в фирме не особо хорошо идут сейчас. А простых заказов, про которые ты спрашивал — типа мытья фасадов — сейчас уже почти нет. Дроны сейчас окна в высотках моют. Да вообще промальп — вымирающая профессия. Скоро дроны все научатся делать. Сейчас осталась единственная ниша — это монтаж сложных конструкций. Но там одного умения лазать по верхотуре мало. Надо и инструментами уметь пользоваться.

— Ну, я бы научился.

— Ага, ты думаешь, это так просто? Стандартные курсы монтажников — месяца три. А потом еще с полгодика натаскаться надо, на более простых заказах. В общем, это явно не «изи мани», как ты любишь, — усмехнулся Сэм.

Да уж. Стоило тогда бросать юридический, чтобы потом вкалывать каким–то там монтажником. Нет, надо искать другие варианты. Но в моем возрасте да без образования выбор работы невелик. Разве что официантом каким или барменом в заведения, где их еще не заменили те же дроны. Но в сферу обслуживания я точно не хочу. Не с моим характером.

— Ладно, я пробегусь немного, — кивнул я Сэму. — Малый круг.

В этом сквере мы тренируемся уже больше полугода — с тех пор, как я переехал в Москву. Я изучил здесь каждую ступеньку, каждую скамейку, каждое дерево, проложил несколько маршрутов разной степени сложности. Мой малый круг — это маршрут протяженностью метров двести, все его прохождение можно наблюдать с одной точки. По элементам — ничего особо сложного, кроме пары четырехметровых прыжков и пробежки по столбикам перил. Да и их я мог бы, наверное, с завязанными глазами сделать.

Короткий разбег — и ноги привычно несут меня по знакомому маршруту. Наращиваю скорость, с раздражением отмечая, что тело по–прежнему кажется каким–то грузным и неповоротливым, хотя размялся я основательно, по всем правилам. Краем глаза вижу, что Сэм и его подопечные отвлеклись от своих дел и наблюдают за мной.

Сприн над аккуратно выстриженной «живой изгородью» — ножницы в прыжке, ролл вперед при приземлении. Разбег, пробежка по перилам лестницы. Опорный прыжок с реверсом. Двойной тик–так на углу каменной изгороди, чтобы забраться наверх. Пробежка по кромке, дроп на газон с роллом вперед, после короткого разбега — прыжок на кубическую каменную тумбу рядом с лестницей. С нее, почти без паузы — прыжок аккурейси — на соседнюю тумбу, метрах в двух от неё.

Все движения отточены до автоматизма, так что голова чистая, ясная, все лишние мысли выдуло. Для меня такие пробежки — тоже своего рода медитация.

Когда при приземлении на соседнюю тумбу носок кеда соскользнул, и я ударился передней стороной голени об острый гранитный край, первое, что меня шарахнуло, как молнией — не боль, а искреннее изумление. Простейший же элемент! Сотни раз здесь прыгал! Все равно, что за чашкой чая потянуться, а вместо этого опрокинуть её себе на колени. Это ж каким рукозадым надо быть?!

А вот потом настигла и боль — яркая, как фотовспышка. Я зарычал и покатился по траве, схватившись за ногу. Кое–как перетерпел болевой пик — аж слезы из глаз брызнули.

— Стас, ты чего?!

Сэм уже подбежал ко мне, остановился в растерянности. Его подопечные маячили у него за спиной, переглядываясь между собой и о чем–то шушукаясь.

— Что, сильно приложился? Ты как так–то? Дай глянуть…

Я с трудом разжал пальцы и убрал руки от голени. На светло–серой ткани тренировочных штанов расплывалось алое пятно. Шипя и матерясь вполголоса, я закатал штанину.

— Ох, ни хрена себе! — охнул Сэм и полез в свой рюкзак. — Сейчас, аптечку достану. Потерпи.

— Да ерунда…

— Чего ерунда? Вон, до кости кожу содрал. Тебе в травмпункт надо. Сейчас, перевяжу, чтоб кровь остановить. Но как бы швы не пришлось накладывать.

Он преувеличивал — это была просто ссадина, но обширная, длиной сантиметров десять. Кость была не задета — иначе бы я так спокойно не сидел.

Я тупо пялился на то, как Сэм обрабатывает рану, накладывает пластырь, бинтует. Почти не помогал. Боль, стыд перед новичками, перед которыми я облажался, раздражение из–за испорченных штанов — все отходило на второй план по сравнению с поднимающейся изнутри волной паники.

Это что за хрень со мной творится?!

Самое поганое, что в глубине души я сразу отыскал ответ. Паркур — из тех видов спорта, где все решают наработанные рефлексы. Ты тренируешь не столько мышцы, сколько координацию, мышечную память, глазомер. Все отрабатывается до такой степени, что ты не думаешь ни о чем. А если начинаешь сомневаться, примеряться — все, стопудово грохнешься. Это как в той сказке про сороконожку — надо просто двигаться вперед и не задумываться, как ты это делаешь.