Стамбул. Сказка о трех городах

В самом Константинополе обе церковных общины действовали в полную силу. Мехмед отдал Патриархии, которая изначально располагалась в Софийском соборе, церковь Святых Апостолов. После того как в 1456 г. эта церковь была разрушена, Патриархии пришлось переместиться в церковь Богородицы Паммакаристы. Мехмеду Завоевателю не нужна была объединенная христианская церковь под самым носом, и Патриархию возглавлял Геннадий II – ученый-монах, который весьма кстати противился тому, чтобы искать примирения или сотрудничества с христианами-латинянами. Мехмед якобы побывал в церкви Паммакаристы и беседовал о христианском богословии с духовным ставленником. Где-то в 1600 г. Патриархия переехала в собор Святого Георгия в Фенере по соседству с Золотым Рогом, там она располагается и по сей день – за высокой оградой, колючей проволокой и под пристальным наблюдением вооруженных автоматами охранников.

Выше, на холме, расположился неожиданно живучий пришелец из византийского Константинополя. Церковь Марии Монгольской (церковь Богородицы Панагиотиссы, или Мухлиотиссы), которую после 1453 г. стали называть Канлы Килисесе («кровавая церковь»), – хранительница истории. Она была основана в 1260 г., когда византийцы отвоевали Константинополь у латинян. Примерно в 1282 г. ее перестроили – по приказу внебрачной дочери императора Михаила VIII – Марии Палеолог, – вышедшей замуж за монгольского хана. В османском Стамбуле церковь Марии Монгольской так и осталась христианской церковью. Легенда гласит, что столь живучей она была потому, что ее передали матери знаменитого архитектора Христодулу в благодарность за помощь в сооружении для Мехмеда величественной мечети «Завоевателя» – Фатих Джами.

Патриарх Геннадий II принимает от султана Мехмеда II ручательство и императорский указ о свободе вероисповедания. Изображение мозаики из патриаршей церкви Аяс-Йедриас

В наши дни, чтобы отыскать церковь Марии Монгольской, нужно пробраться по лабиринту улиц за старым греческим кварталом. Возможно, церковь будет закрыта, но в высоком окне в жилом здании по соседству всегда торчит армянин – тем, кто хочет заглянуть внутрь, он дает ключи. В дальнем правом углу прохладного и тихого помещения есть коридор, тайный ход – местный православный священник с воодушевлением рассказывает, что он ведет прямиком в Софийский собор. В сумраке зала торжественно выставлено данное Мехмедом Завоевателем разрешение (или, по крайней мере, его копия), гарантирующее сохранение церкви Марии Монгольской. Это – единственная византийская церковь города, которая перешагнула византийско-османский раскол.

Отныне императором римских земель был мусульманин. Как римским, так и византийским императорам, чтобы править, нужно было контролировать расположенный в сердце империи город, благодаря чему у местного населения оказался реальный перевес сил. В Константинополе упорно сохранялись республиканские настроения – историк Никита Хониат писал об этом «сброде людей»: «неуважение ко властям они удержали за собою как врожденное им зло»{673}. Но у Мехмеда, похоже, были другие планы.

Стамбул, «Город» с большой буквы, должен был стать центром новой, славной Исламской империи, отражением великих замыслов Августа и данью уважения активной деятельности османских турок, прискакавших со степных просторов, и мусульман, первыми прибывших со Среднего Востока. Стоя среди тлеющих руин на месте древнего акрополя, где вот уже 8000 лет разворачивались исторические события, среди смрада и тлена, и отдавая приказ возвести новый дворец на месте древнего форума Феодосия (который изначально был Бычьим форумом Константина), Мехмед отчетливо видел: в завоеванном Константинополе предстоит масса работы, как в самом городе, так и за его стенами.

Глава 53. Обитель счастья 1453 г. (857–858 гг. по исламскому календарю)

Дворец близ древнего Византия – дворец, которому суждено затмить все остальные и превзойти предыдущие дворцы свои видом, размером, затратами и изяществом.

Критовул о будущем дворце Топкапы{674}

Целых 800 лет мусульманская армия мечтала оказаться именно здесь, в Константинополе/Стамбуле, как дома, а остальных прогнать прочь, изгнать за городские стены. И вот, после 12 неудачных походов{675}, появились и время, и возможность воплотить в жизнь все то, о чем мечталось до завоевания.