Стамбул. Сказка о трех городах

Черкесы же на самом деле были племенной группой с северо-запада Кавказа. Многие из них после падения Константинополя приняли ислам. Представителей этого народа всегда окружал ореол таинственности. Женщины, хоть и мусульманки, обычно – к всеобщему восторгу – ходили, не закрывая лица (в отличие от своих соседок-христианок). Путешественники делано ужасались (хотя втайне были явно под впечатлением) тому, что эти женщины «в качестве украшения» еще и наносили макияж. Черкесов-мужчин, которые славились своей отвагой и по-прежнему сражались в кольчугах, относили к наилучшим представителям благородных дикарей. Как в середине XIX в. выразился путешественник Эдмунд Спенсер, «ни один другой полуцивилизованный народ не отличается таким приятным внешним видом»{815}. Ведь скачущие по страницам большинства наших сказок персонажи – это именно черкесы.

Начиная с XVI в. черкешенки стали чем-то вроде зарубежных звезд. Честно говоря, от них было некуда деваться. И французский философ Монтескьё, и автор «Опасных связей» Шодерло де Лакло, и драматург Расин – все они писали страстные рассказы о гаремной жизни. Томас Роулендсон на сатирическом наброске «Гарем» изобразил султана в карикатурном виде – с явной эрекцией и с облепившими его красавицами-черкешенками. Из-под кистей лучших из талантливых художников того времени выходили изображения разгоряченных после соития обнаженных тел, отражающие вымышленную повседневную жизнь черкесского гарема. Больше всего репродукций делалось с картины Энгра «Одалиска и рабыня»: мягкое порно под видом популярного жанра живописи нового времени. Энгр, Эдвард Кларк, Иммануил Кант, Фредерик Лейтон – все они наперебой писали и описывали как родину черкешенок, так и путь этих женщин в османские гаремы Стамбула и Каира. Утверждали, что само назначение черкесской расы в том, чтобы привнести красоту в безобразный образ турок и персов, с которыми им приходилось вступать в связь.

Этот сфабрикованный вариант истории происхождения уходит своими корнями глубоко в прошлое. Обратите внимание на то, как в 1571 г. венецианский посол Джакопо Рагаццони описывает международную деятельницу Нурбанý: «Полгода назад… [Великий Сеньор] в знак своей великой любви совершил чебин, т. е. взял мать [принца], черкешенку, в официальные жены, отдав за нее выкуп в 110 000 дукатов, из стремления превзойти своего отца, который за мать Селима отдал всего 100 000 дукатов»{816}. На самом же деле Нурбану почти наверняка была родом с Кипра.

Образ роскошной томной женщины с далекого Востока – доступной, но экзотической – пользовался широким успехом и в Америке. В начале 1860-х гг. шоумен Финеас Т. Барнум «завез» в Америку кавказских женщин, которые за деньги рассказывали байки о том, как их взяли в плен и каким сладострастным, чувственным удовольствиям они предавались в гареме султана, а также о том, как их затем освободили люди Барнума. Эти женщины, которых барнумские герои якобы научили говорить по-английски и которых показывали публике в качестве «чистейших представительниц белой расы», на самом деле были типичными ирландками с пышными прическами на манер «варварок»{817}. Такие взъерошенные шевелюры выбрали потому, что это явно указывало на пребывание в рабстве, а кроме того, в культуре существовал образ урожденного кавказца с густой шевелюрой и в шапке из овечьей шерсти. Эти укладки делали с помощью пива и яичного желтка.

По примеру Барнума номера с «черкешенками» вставляли в большинство представлений по всей Америке. В XIX и начале XX в. у покупателей в Европе и США огромной популярностью пользовались косметические средства вроде лосьона «Букет Черкессии». В рекламе этих средств говорилось, что в них содержатся отбеливающие ингредиенты с Кавказа, необоснованно утверждалось, что их привозили из якобы легендарных земель к востоку от Константинополя, где все женщины – «Евы» с необычайно белой кожей. Как в стамбульских гаремах, так и на улицах Нью-Йорка образ черкесской наложницы представлял собой мощную смесь фактов и экзотики.

Американская фотокарточка с изображением «черкешенки» по имени «Зумия-египтянка». Примерно 1870 г.