Стамбульский бастард

Для нее время давно перестало быть линейным. Оно теперь как шоссе без дорожных знаков, без сигнальных огней, без указателей. Она вольна ехать в любом направлении или перестраиваться из ряда в ряд. А может встать посреди дороги и ни с места, может отказаться ехать вперед, потому что в ее жизни нет больше никакого «вперед», есть лишь постоянно повторяющиеся разрозненные фрагменты.

В последнее время к ней возвращаются отдельные воспоминания детства, и она видит все живо, словно это происходит с ней здесь и сейчас. Вот она в Фессалониках, белокурая голубоглазая девочка восьми лет, они с мамой тихо плачут о папе, погибшем на Балканских войнах. А вот она в Стамбуле, конец октября, только что провозгласили новую Турецкую Республику.

Флаги, она видит великое множество флагов, бело-красные, со звездой и полумесяцем, они треплются на ветру, как свежевыстиранное белье. А из-за флагов возникает лицо Резы Селима, в густой бороде, и смотрит большими, грустными глазами. А вот она – молодая женщина за роялем, развлекает нарядных гостей веселыми мелодиями.

В комнатке непосредственно над спальней Петит-Ma спит тетушка Севрие. Ей в который раз снится преследующий ее в последние годы кошмар. Она снова ученица, сидит за партой в этой ужасной серой школьной форме. Директор вызывает ее сдавать устный экзамен перед всем классом. Ее бросает в пот, она шатаясь идет к доске, еле передвигая отяжелевшие ноги. Она не понимает ни одного вопроса. Тетушка Севрие с ужасом узнаёт, что на самом деле вовсе не окончила школу. И теперь, чтобы получить диплом и стать учительницей, ей надо сдать вот этот самый, один-единственный предмет. Каждый раз она просыпается на одном и том же месте. Директор достает табель успеваемости и перьевую ручку и красными чернилами пишет напротив имени Севрие большой круглый ноль.

Этот сон снится ей уже десять лет подряд, с тех самых пор, как она потеряла мужа. Он сидел в тюрьме за взяточничество, но Севрие никогда не верила в это обвинение. И всего за месяц до освобождения он погиб, глазея на драку, убитый каким-то дурацким электрокабелем. Тетушка Севрие снова и снова видела эту картину. Она представляла себе злоумышленника, ведь должен же быть какой-то злоумышленник, который подложил туда этот самый кабель и убил ее мужа. Она воображала, что ждет его у ворот тюрьмы. Дальше сценарий всякий раз менялся. Иногда она встречала убийцу сразу на выходе и плевала ему в лицо, иногда наблюдала за ним издали, иногда давала ему выйти на солнце и стреляла.

Овдовев, Севрие продала дом и поселилась вместе с остальными, вынужденными уживаться под одной крышей сестрами. В первые месяцы она только и делала, что проливала слезы. День начинался с того, что она перебирала фотографии покойного мужа, разговаривала с ними, плакала над каждой, а заканчивался тем, что она падала, обессиленная ужасной скорбью. Так продолжалось изо дня в день, от постоянных слез у нее покраснели и опухли глаза и даже облез нос, пока в одно прекрасное утро, вернувшись с кладбища, она не обнаружила, что фотографий больше нет.

– Куда ты дела его фотографии? – закричала Севрие, поскольку прекрасно знала, кто виноват. – Отдай!

– Нет, – сухо ответила бабушка Гульсум, – они в сохранности. Но ты не будешь плакать над ними целыми днями. Какое-то время ты их не увидишь. Чтобы сердцу исцелиться, надо дать глазам отдых.

Но никакого исцеления не наступило. Скорее, наоборот, она научилась видеть его без всяких фотографий. Иногда она вдруг ловила себя за тем, что немного переделывала любимое лицо, например, украшала его пышными усами с проседью или прибавляла пару прядей волос. Исчезновение фотографий совпало по времени с началом учительской карьеры тетушки Севрие.

Через коридор спит тетушка Фериде. Она умная, образованная женщина, училась в университете, у нее творческая натура. Если бы ей только удалось обрести хоть какую-то целостность. Она так чувствительна, это очень необычно и великолепно, но порой это очень страшно. У нее никогда не бывает твердой почвы под ногами, ведь когда угодно может случиться что угодно. Ей неведомо, каково это – ощущать жизнь как нечто непрерывное и безопасное. Все вразнобой, ее окружают обрывки реальности, они молят о том, чтобы она соединила их, и при этом сопротивляются всякому представлению о единстве. Снова и снова тетушка Фериде мечтает о возлюбленном. Она хочет, чтобы ее любили всю целиком, принимая даже ее бесчисленные страхи, странности и патологии. Ей нужен возлюбленный, который будет обожать в ней абсолютно все. Тетушке Фериде не нужен возлюбленный, который любил бы ее светлую сторону и чурался ее темной стороны. Ей нужен человек, который бы оставался с ней и в горе, и в радости, в безумии и в душевном здравии. Наверное, думает она, именно поэтому сумасшедшим сложнее завести роман – не потому, что у них не все дома, а потому, что не многие готовы встречаться сразу со столькими личностями в одном человеке.