Стамбульский ребус

Султан воздел руки в мольбе к Всевышнему. Сейчас он был в сердце города, раны которого по-прежнему кровоточили, а жители дрожали от страха, укрывшись в священном храме. Султан стоял у входа в священный храм, у огромных массивных ворот. Он спешился и впервые ступил на завоеванную землю, потом наклонился, взял горсть земли и посыпал себе на голову. Он хотел показать народу, который в страхе дрожал перед ним, что его ценность не больше ценности этой земли. Он был всего лишь слугой Аллаха в обличии султана, который завоевал этот город благодаря Его милости. Он превратит этот желанный для всего мира город в центр вселенной…

Султан воздел руки к Всевышнему… Константинийе — город Константина — был только началом. Лишь пробуждением давней мечты. Он пойдет вслед за огненным шаром… Так же, как когда-то Александр отправился оттуда, где угасало солнце, туда, где оно восходило. Чтобы свет никогда не угасал, а бесконечно лился над бескрайней империей. Турки, персы или франки — все народы этого мира… Черные, желтые или белые — всевозможные расы… Евреи, христиане, мусульмане, шаманы — все религии этого мира… Все должны объединиться под его властью, под его знаменем, чтобы жить как единая нация… И сердце этой великой нации должно биться здесь, в Константинийе.

Султан воздел руки к Всевышнему… С благодарностью за то, что Он даровал ему ум, отвагу и стойкость. Мир мог объединиться только под его властью. Он почувствовал присутствие всего мира внутри себя, так же как он чувствовал присутствие древнего храма, посреди которого теперь стоял. Он почувствовал комок в горле, и его дрожащие руки потянулись выше. Победа отражалась в его глазах, гордость — на челе, радость пела в сердце. Он был властителем, о котором говорилось в священных изречениях, — в этом не было сомнений. Он всегда шел путем чести. Слова пророка эхом отразились от купола собора Святой Софии: «Константинийе непременно будет завоеван! И как же прекрасен тот предводитель, который завоюет его, и как же прекрасна та армия, которая завоюет его!»

Тень султана

— «Константинийе непременно будет завоеван! И как же прекрасен тот предводитель, который завоюет его, и как же прекрасна та армия, которая завоюет его!» — произнес человек, стоявший рядом с Зейнеп. Они оба смотрели на арабскую надпись на табличке над входом во внутренний двор тюрбе султана Мехмеда Завоевателя: тут ютились рядом друг с другом белые мраморные саркофаги и зеленые кипарисы.

— Тот же хадис можно увидеть и внутри тюрбе… — Он собирался сказать что-то еще, но, заметив, что я стою позади него, резко повернулся.

Однако Зейнеп опередила его.

— Здравствуйте, инспектор, — сказала она, и хмурое выражение исчезло с лица мужчины. — Это старший инспектор Невзат Акман. Джеваз-эфенди — главный имам мечети Фатих.

Только не подумайте, что главный имам был старцем с бородой до пояса. Напротив, передо мной стоял гладко выбритый мужчина лет сорока с небольшим.

— Добрый день, Джеваз-эфенди… — я протянул ему руку. — Как поживаете?