Стамбульский ребус

— Я не… Не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотал он дрожащими губами. — Какой еще шпион? Кто и куда его заслал?

Я продолжал смотреть ему прямо в глаза.

— Мы знаем имя и адрес этого человека. Если хотите, могу озвучить. Это задание он получил лично от Эрджана. Разве мог он решиться на такой шаг без вашего ведома?

Адем помрачнел.

— Ну, Эрджан, ну, поганец, — проворчал он, позабыв о приличиях. — Уверяю вас, инспектор, я ничего об этом не знал. Это его проделки. Поверьте, будь я в курсе, ни за что бы этого не допустил. Разве мы дикари какие-нибудь? Поощряй я такие методы, чем бы мы тогда отличались от Намыка? — Вот так, пусть и между прочим, Адем продолжал его чернить. — Помяните мое слово, я вышвырну Эрджана и этих двух клоунов вместе с ним. — Он зло раскачивал тростью. — Я ошибся, инспектор. Видите, на ровном месте создал себе проблемы. Зачем только связался с охранным предприятием?.. Я же туризмом занимаюсь, в остальных вопросах ничего не смыслю. Вот и приходится связываться со всякими Эрджанами.

Понятно, теперь он пытался свалить вину на Эрджана и снять с себя всякую ответственность. Ну уж нет, так просто он не отвертится.

— А что насчет пятен на теле Недждета? — спросил я, переведя взгляд на трость. — Во время вскрытия на груди и животе Недждета были обнаружены синяки, по размеру совпадающие с насадкой на вашей трости.

Адем побледнел. Его серое лицо сильно выделялось на фоне окружавшей нас пышности и яркости.

— Что вы такое говорите? — в голосе его, как и во взгляде, сквозило разочарование. — Намекаете, что это я так Недждета…

— Не поймите неправильно, я вовсе не утверждаю, что это было по вашему приказу, — пояснил я, приподняв руки. — Может быть, Эрджан сам решил с ним разобраться…

Адем подскочил как ужаленный.

— Нет! Нет, нет и нет! Эрджан на многое способен, но на такое — никогда. Одно дело — припугнуть зарвавшихся врунов. Но сейчас мы говорим об убийстве. О чьей-то погубленной жизни… Нет, Эрджан отлично знает, что я ни за что не одобрю подобное зверство.

В таком состоянии он готов был ответить на любые вопросы, чем я и собирался воспользоваться.

— А то, что случилось три года назад… — начал было я, но он уже понял, о чем идет речь.

— Это был несчастный случай. — Он сглотнул. — Ужасный несчастный случай. Но мы выплатили полную компенсацию семьям всех жертв, и даже больше положенного. Ни от кого не было никаких жалоб. Только эти парни из Ассоциации защиты Стамбула никак не успокоятся…

— Говорят, дело будет возобновлено.

Теперь им овладел гнев.

— И пусть! — закричал он, покраснев до самой макушки. — Мы снова выиграем. Этим мерзавцам не дает покоя чужое богатство. Все, чего они хотят, — это помешать любому, кто пытается сделать что-то годное для страны. Это вредительство в чистом виде. Ни стыда ни совести у людей. Мы миллиарды долларов вложили в это место, и уже три года эти миллиарды зарыты там без всякой для кого бы то ни было пользы.

Как интересно: то он этот участок называет объектом исторического наследия, доставшимся нам от римлян и османов, а теперь, оказывается, это лишь неприметный кусок земли, в который они вбухали свои денежки.

— Честно говоря, меня это дело само по себе совершенно не интересует, — сказал я, не сводя с него глаз. — И я не собираюсь разбираться, кто прав, кто виноват. Однако если убитые связаны с этим делом… То есть если на суде они каким-то образом были с вами в сговоре…

— Кто вам наплел этот бред? — снова взорвался он. — Наверняка этот подонок Намык? Или Лейла Баркын? Мне что, больше заняться нечем, кроме как убирать всех, кто участвовал в том деле? Если уж на то пошло, то первым делом я бы убил подлеца-хирурга…

Он выдал себя с потрохами. Я взглянул на него многозначительно.

— Значит, убили бы.

Он и сам понял, что сморозил полную чушь, но сказанного не воротишь.

— Да я ведь это так, рассуждал вслух…

В эту секунду раздался стук в дверь и с подносом в руках вошел Салих. Адем не упустил возможности сменить тему:

— М-м-м, какой аромат. — Он попытался изобразить радушие, однако напряжение было слишком велико. Не сдаваясь, он добавил делано беспечным тоном: — Нет ничего лучше, чем чашечка турецкого кофе утром.

— Абсолютно точно, я тоже обожаю выпить с утра кофейку, — сказал я, холодно улыбнувшись.

Проворный не по годам, Адем вскочил с кресла и — не успел я и глазом моргнуть — принес стоявший возле окна столик.

— Давай, Салих, ставь вот сюда.

Молодой человек сделал как велено.

— Салих — мой племянник, — объяснил Адем с особой теплотой в голосе. — У меня их много, но Салих особенный. В этом году он оканчивает юридический факультет. Будет заниматься правовыми вопросами в нашей компании. Тогда я избавлюсь наконец от шутов, что работают у меня сейчас. — Он повернулся к юноше, на которого возлагал большие надежды, и спросил с беспокойством: — Есть какие-нибудь новости от Хакана?

Должно быть, речь шла о напомаженном адвокате, который приходил к нам в участок вместе с Эрджаном.