Стамбульский ребус

Я попытался немного успокоиться, поднялся с кресла, опять подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик… Там лежали бумаги с логотипом «Дерсаадет», конверты, печати компании, и под всем этим барахлом я нашел тонкий бордовый холдер с визитными карточками… Положив холдер на стол, я начал нервно перелистывать страницы. Визитки были выложены в алфавитном порядке, так что, обнаружив это, я сразу перешел к странице с буквой «д». Уф! Карточки Демира там не было. Однако чувство облегчения длилось недолго. У меня екнуло сердце, когда я сообразил, что искать-то надо не по имени, а по фамилии. У Демира была фамилия Джинхан. На соответствующей странице помещалось двенадцать карточек, по шесть с каждой стороны. Мне нужно было проверить все, но очень быстро необходимость в этом отпала. Вот она, пятая слева — визитка моего друга. Темно-красные буквы на бежевом фоне: Демир Джинхан… Ветеринар…

Я отодвинул холдер. Мой мозг начал лихорадочно работать. Теперь я думал не о Демире, а о том, что сказал Йекта: «Будь я на месте убийц, напрямую бы выбрал Синана». О том, что мы обнаружили белый фургон с трупом рядом с тюрбе архитектора… Возможно ли это? Способны ли эти двое пойти на такое безумство? Но зачем им это? И не мог ли я сам каким-то образом повлиять на них? Не мог ли я вдохновить их тогда, в лодке, когда сказал, что нужно поубивать всех разрушителей города?

Нет, ерунда какая-то… Йекта никогда бы не пошел на это. Убивать тех, кто уничтожает Стамбул… Если даже левак Намык на это не решился, как на это может пойти поэт Йекта? А Демир? Демир тоже не стал бы, нет… Но именно он был последним человеком, с которым, возможно, виделся Адем Йездан. Ну и что с того? Отчего бы Демиру не быть ветеринаром, наблюдающим попугаев Йездана? Это совершенно не означает, что Демир способен убить своего клиента. И как насчет других шести жертв? Какое отношение могут иметь к ним Йекта с Демиром?

— Вы что-то сказали, инспектор? — спросил Тарык, рассеивая окутавший меня туман мрачных мыслей. Он смотрел на меня с подозрением. Мне нужно было поскорее от него избавиться.

— Ты не мог бы позвать сюда моего напарника? Мне нужно кое-что обсудить с ним.

Тарык замер. Было ясно: он не хочет оставлять меня в комнате одного.

— Может, вы ему на мобильный позвоните?

Мои нервы были на пределе.

— Что ты имеешь в виду, Тарык? — взорвался я. — Может, не доверяешь мне?

Он тут же сделал шаг назад.

— Вовсе нет, инспектор… Конечно, я вам доверяю. Просто…

— Давай, Тарык… Сходи позови Али…

Он выскочил из комнаты. Однако, оставшись один, я не почувствовал себя лучше. Снова взглянул на визитку Демира. На секунду-другую мои подозрения показались мне бредом старого полицейского-параноика… Ну как мои друзья могут быть замешаны в череде убийств? Это всего лишь совпадение. Демир был известным ветеринаром, наверняка Адем Йездан сам его отыскал. В холдере было много других визиток: рестораторы, портные, строительные подрядчики, журналисты, депутаты, дантисты, окулисты… Был даже кардиолог. И Демир был просто одним из специалистов, чьими услугами пользовался богатый бизнесмен Адем Йездан. С чего это Демиру быть замешанным в убийствах?

Но какой-то чертик внутри меня продолжал нашептывать ужасную правду… Последний, с кем встречался Адем Йездан, был Демир… И с тех пор Йездана никто не видел.

Я вдруг вспомнил выражение лица Демира, когда он вошел в «Татавлу». У него был вид человека, который успешно провел тяжелую операцию. Но могло ли это быть выражением удовлетворения на лице убийцы, который только что похитил и убил свою последнюю жертву и при этом не был пойман? Я попытался отбросить эти мысли, но потом вспомнил настроение Йекты в тот вечер. Он повторил вслед за Мюзейен Сенар: «Нам не вернуть ни один добрый вечер…» Да, была годовщина смерти Хандан и Умута… Поэтому он был таким грустным и подавленным… Прошло три года с момента трагедии… Три года? Меня будто молнией ударило. Три года… Ровно столько же, сколько с момента обрушения стены цистерны на строительной площадке Адема Йездана. Так сказала Лейла Баркын…

В ушах у меня зазвенело, сердце бешено заколотилось в груди. Хандан и Умут погибли при обрушении стены! Когда я попытался утешить Йекту, он сказал, что случившееся было «немыслимым несчастным случаем, который невозможно даже вообразить…»

Мне стало тяжело дышать. Я поднялся из-за стола, у меня закружилась голова. С трудом проковыляв через комнату, подошел к окну — оно скрывалось за красными атласными шторами с желтой оторочкой. Когда я распахнул створки, холодный ветер хлестнул меня по лицу. Головокружение прошло, но напряжение и боль в груди остались. Я взглянул на луну, которая продолжала наблюдать за мной издалека, она была огромной. Ее свет резал мне глаза. Нет, мои друзья не могли совершить такое.

Я достал телефон и позвонил Лейле Баркын. Поскольку иск подали члены ассоциации, у нее должны быть какие-то документы. Если понадобится, я доеду и заберу ее, потом мы вместе отправимся в офис ассоциации и посмотрим на материалы этого дела.