Стамбульский ребус

— Да, такие есть. И они все сейчас сидят в соседнем зале. Даже малыш Дениз, сын Ясемин. Ладно, не будем пессимистами, возможно, нас больше, наберется еще парочка тысяч человек. Но не более. Маловато на пятнадцатимиллионный город… В котором никому нет дела до самого города. Прямо из-под носа воруют их будущее, а они и слова в ответ не скажут. Люди мелочны и дремучи, живут сегодняшним днем, чуть что — сразу всем недовольны. Но когда речь заходит о реальных делах, каждый спасает собственную шкуру. Только и твердят, мол, давайте возьмемся за дело, Стамбул — культурная столица. Но это в итоге просто слова. Дешевая пропаганда… Муниципалитеты, губернаторы, правительство, государство, граждане — все только и делают, что сотрясают воздух. Шарлатаны!

Как только он упомянул государство, Али взвился:

— Эй, эй, полегче на поворотах. Все вокруг плохие, одни вы, что ли, хорошие?

Намык покачал головой:

— Вопрос не в том, чтобы быть хорошим, а в том, чтобы защитить наш город. Это мы и пытаемся сделать. — Он поднял наполненные болью глаза. — Но всякий раз, когда мы решаем что-то сделать для этого города, нам приходится иметь дело с полицией.

— Соблюдайте закон — и никто вам не помешает, — прокурорским тоном заявил Али. — А в противном случае, хочешь не хочешь, будешь иметь дело с полицией. Кстати, что это за пикет был организован недалеко от Золотого Рога?

— О, это серьезное нарушение, — насмешливо произнес Намык. — Мы протестуем против строительства моста над заливом. Считаем, что он навредит облику города. Испортит великолепный вид на мечеть Сулеймание.

Намык был прав. Новый мост изуродует залив своей громоздкой конструкцией. Но Али не интересовал вид на Золотой Рог. Он вел беседу со свойственным закоренелым полицейским упорством, которое никак не вязалось с его молодостью, сумасбродством и прочими не самыми худшими чертами характера.

— Но ведь так нельзя! — воскликнул он. — Везде есть свои правила. Вы устроили незаконный пикет!

Я вдруг понял, что эта бессмысленная дискуссия может затянуться до бесконечности, поэтому сказал:

— Вернемся к цели нашего визита. Намык-бей, вы были знакомы с Недждетом Денизэлем?

Услышав имя погибшего, Намык поменялся в лице.

— Да, был. И честно говоря, он мне не очень-то нравился.

— Почему?

— Он был подлецом.

— Как вам не стыдно так говорить о покойном? — вновь принялся за свое Али. И я не мог не согласиться с ним, поскольку реплика Намыка была довольно грубой.

— Да, он мертв, но это не изменяет сути дела, — спокойно продолжил Намык. — Все мы однажды умрем. Но разве это значит, что дурные поступки исчезнут вместе с нами? Неужели можно будет загладить вину за совершенные убийства, за содеянное зло? Если после смерти подлецов спишут все совершенные ими зверства, что тогда случится с поступками благородных людей?

Хирург немного наклонился вперед и посмотрел в глаза моего напарника. У него и в мыслях не было дразнить его — он просто хотел пояснить свою позицию:

— Смерть не отменяет совершенного злодеяния, Али-бей. Единственное, что может исправить ситуацию, — это добрые поступки. Зло простится нам только тогда, когда его перевесят наши добрые дела. Недждет и при жизни не был хорошим человеком, не стал им и после смерти.

Мне снова пришлось вмешаться, чтобы направить разговор в другое русло.

— Вы ведь так говорите не потому, что Недждет Денизэль — бывший супруг Лейлы-ханым? Может быть, вы ревновали ее к нему или он вас к ней?

— Нет-нет, мы познакомились через несколько лет после их развода. У меня не было к нему личной неприязни. Он не нравился мне потому, что обкрадывал наш город. Такое невозможно простить, особенно если вспомнить, что Недждет был историком, археологом.

— По-вашему, он заслуживал смерти? — теперь Али пытался разговорить Намыка, с которым чуть было не поругался пару минут назад.

— Никто не заслуживает смерти, Али-бей. — Намыка не так-то легко было поймать на крючок. — Недждет заслуживал наказания, но не смерти. И наказывать его должны были не мы, а закон.

— А если законов недостаточно? — начал я. — Вы сами сказали, что вам многие мешают. Что тогда?

— Я однозначно могу сказать только о том, чего мы никогда делать не будем. Мы не настолько бездушны, чтобы убивать кого-то. Убийство и жестокость — не наше оружие. Без людей этот город был бы всего лишь грудой камней, дерева и железа. Не имеет значения, насколько прекрасна окружающая природа и богато прошлое. Именно люди возводят города и творят историю. Без людей не было бы ни Византия, ни Константинополя, ни Стамбула. Вставая на защиту этого города, мы, по сути, защищаем его жителей. Все великое — творение рук человека. И никакая цель никогда не оправдает насилия.

Подобное мы слышали и от Лейлы. Важно понять, насколько это соответствовало истине.

— Вы когда-нибудь встречались с Недждетом? — спросил я.

— Встречался, много раз. Я не скрывал, что он мне не нравился, — тема явно была неприятна Намыку. — И это было взаимно.

— Он тоже называл вас подлецом? — опять встрял Али. — Как и вы его?

Намык громко засмеялся.